«Все помнят недавние угрозы хокима Ташкента Джахонгира Артыкходжаева о том, что непокорных журналистов и блогеров по его указанию могут в шесть секунд посадить в такси, там сфотографировать в обнимку с геем, по-всякому унизить, а то и утопить, - рассказывает Амир. - Всё это оказалось не пустыми словами, потому что меня самого забрали люди, представившиеся эсгэбэшниками (сотрудниками Службы государственной безопасности – ред.), а затем случилось примерно то, что и обещал Артыкходжаев.

9 декабря я приехал из Бишкека, а 10-го утром пошел на работу. Вышел из подъезда примерно в 9-9:30. Перед подъездом стоял черный «Спарк», боком, так что я не мог видеть номеров. Когда я проходил мимо, оттуда вышли двое в темной спортивной одежде, сказали, что они из СГБ и я должен проехать с ними – для разговора о том, что я пишу в интернете. Лица их я увидел мельком, удостоверений они не показали, с угрозой сказали, чтобы я не пытался убежать. Я сел в машину, мне сразу связали руки, натянули на голову мешок, уложили на заднее сидение, и мы поехали.

Амир Шарифуллин

Ехали достаточно долго. По дороге стали спрашивать, где я сидел и за что. Я сказал, что у меня три судимости по 276-й статье («Незаконное изготовление, приобретение, хранение и другие действия с наркотическими средствами, их аналогами или психотропными веществами без цели сбыта» - ред.). «Травку» курил. Два раза сажали на 9 месяцев (в 2009-м и 2016-м) и один раз оштрафовали.

Потом мы сбавили скорость и въехали на какую-то закрытую территорию. На входе они разговаривали еще как минимум с двумя людьми. Это был дом на земле, возможно, дача. А может, какое-то учреждение. От того места, где мы заехали, пошли пешком – я шел шагов 50, и всё по прямой. Где-то земля, где-то песок, где-то щебенка под ногами. Поэтому я думаю, что это было какое-то учреждение. Потому что такую большую территорию мало кому из частников дают. Меня завели в строящееся одноэтажное здание, наподобие сарая - две комнатки из шлакоблоков. Там не было ничего – ни столов, ни стульев – мы просто стояли. Они уже одели маски, только прорези для глаз – чтобы я не смог их запомнить, и, если я в городе где-то увижу, узнать.

Начали спрашивать, о чем я писал в интернете. Я сказал, что много всего разного. «Про кого писал?» Я говорю, что много про кого и уточняю, кого конкретно они имеют в виду. Начали: «Что, самый умный?». Я говорю: «Вот у меня телефон, откройте, за каждый пост в Фейсбуке я отвечу». Они провели немножко ударно-воспитательные работы, начали опять спрашивать, кому я что писал. Один говорит, что я должен буду извиниться. «Перед кем извиниться?» Тот открыт было рот, второй его вот таким легким движением как бы толкнул: «Не говори».

Потом сказали, что я должен буду раздеться и «на камеру» телефона извиниться за всё, что писал в интернете. Заставили раздеться полностью, догола. Вот как при обычном заезде в Таштюрьму. Когда завозят на «вокзальчик», стоит толпа мужиков, человек пятьдесят, все полностью голые, на шмоне, приседают голыми. Для меня это был лишний такой звонок: «Не забывай Таштюрьму».

Один из недавних комментариев Амира Шарифуллина

«Извинение» записывали на обычный телефон. Текст был в самых общих словах, конкретного чьего-то имени не было. Подсказывали: «Я, такой-то, такой-то, извиняюсь за всё, что я писал в интернете, обещаю больше в интернет не выходить, ничего такого не писать» - если своё слово нарушу, они меня накажут. Они меня постучали-постучали слегка. Несколько раз ударили, не очень сильно.

В конце один из них диктует: «Я – х…ла, я пид…с, я ган…н, ты – г…н». Я повторяю и сказал «ты г…н». Он сначала даже не понял, потом выключил запись: «А, б..! Ты кого гон…м назвал?» Начал возмущаться. Я говорю: «Извиняюсь, вы сказали повторять, вы сказали «я г…н» - повторил, сказали «ты г…н» - повторил». «Ты что, дурак, нельзя было этого повторять!..».

После этого они еще немножко постучали (ударили – ред.), для закрепления пройденного материала. Начали второй раз записывать. Я это всё говорю, он спрашивает: «Еще какие слова знаешь?..».

И от нелепости ситуации, когда я стою, говорю такие вещи, они меня прессуют, стараются унизить, а сами даже боятся себя показать, боятся назвать имя своего заказчика, меня разобрал смех, я рассмеялся.

Это их взбесило в сто раз сильнее. Даже через телефон было видно, как на том конце кто-то бесится. «Он еще и смеется!..». «Дайте ему, чтоб кровь текла! Разбейте, чтобы лицо всё в крови было». И они пытались лицо разбить. Один бил, бил, бил, семь или восемь раз ударил, так и не смог. Второй ему опять: «Что за идиот, человеку нос разбить не можешь, смотри как это делается». Сам только с третьей или четвертой попытки смог разбить. То ли попасть не могли, то ли что у них не получалось. Потом стал спрашивать по телефону, с кем-то консультироваться: «Вот так пойдет?».

И третий ролик, третью версию записывали, когда я уже весь в крови был.

Потом, после этого, успокоились. Принесли воды, я умылся, оделся. Они извинились. Сказали: «Мы тебя бить не хотели, ты сам слышал, если бы ты не рассмеялся, если бы нашего старшего не разозлил, мы бы тебя так не избивали».

Один из недавних комментариев Амира Шарифуллина

Они были высотой примерно метр семьдесят пять. Видно, что спортсмены. Узбеки. Представились как спецслужбисты, и по разным признакам я понял, что это точно не милиционеры. Когда меня туда завели, один ударил под дых, два удара, и я по привычке сказал «спасибо». Его это так взбесило, у него аж глаза загорелись: «Что? Спасибо? Как?» (Решил, что над ним издеваются – ред.) За нож стал хвататься: «Понимаешь, что это такое?» Я сразу вывод сделал: это точно не милиция. Все эмвэдэшники считают, что, когда они под дых кого-то бьют, тот должен говорить им «спасибо», именно за удар в дыхалку. Вот если начнешь: «Вы кто такие, за что бьете» - еще хуже получишь. А эти люди этого не знали. Еще я стоял с широко расставленными ногами, а этого ни один милиционер бы не потерпел, по их понятиям это агрессивная поза.

Потом они снова нахлобучили мне на голову мешок, посадили в машину (не могу сказать, в ту или уже в другую), и высадили на 23-м квартале Чиланзара («спальный» район в Ташкенте – ред.). Но ехали оттуда уже намного быстрее. Я там понял, что эта закрытая территория была в районе бетонки (кольцевой дороги – ред.), примерно где Урюкзар.

До этого никаких предупреждений по телефону мне не поступало: я на вызовы с незнакомых номеров вообще не отвечаю. В Фейсбуке писали много всякого, но с «левых» аккаунтов. «Где ты живешь, туда-сюда, ты лицо свое не показываешь, адрес не говоришь, такой смелый». В последнее время тоже получил одну-две угрозы и заблокировал писавших.

Возможно, заказчики «наезда» вновь захотят подставить меня, учитывая, что у меня три судимости и все они связаны со статьей за «хранение и употребление». Заявляю наперед, что такого повода я им подавать не собираюсь, и, если против меня возбудят уголовное дело по этим статьям, оно однозначно будет сфабрикованным».

Один из недавних комментариев Амира Шарифуллина

Амир Шарифуллин обратился в ГУВД 15 декабря, то есть через пять дней после случившегося. Сотрудники органов внутренних дел сказали, что надо было прийти сразу, по свежим следам можно было бы провести опрос соседей, выполнить другие следственные действия, а теперь им трудно искать. Тем не менее, три оперативника съездили во двор, в котором живет Амир, потом поехали на Чиланзар, куда его высадили после избиения. В обоих местах нашли какие-то видеокамеры; примерно в указанное время промелькнул и черный «Спарк». Пообещали известить о результатах исследования записей с видеокамер. Однако они НЕ ПРИНЯЛИ у него заявление и НЕ НАПРАВИЛИ его НА ЭКСПЕРТИЗУ, видимо, опасаясь, что не смогут раскрыть это дело и у них будет «висяк».

Сам Амир не знает, чем было вызвано его похищение. По его словам, в Фейсбуке он оставлял комментарии на самые разнообразные темы, возможно, самой «острой» из них были незаконные сносы частных домов в Ташкенте, проводящиеся под руководством хокима Джахонгира Артыкходжаева и стоящего за ним президента Шавката Мирзиёева.

Не исключено, что его похищение было попыткой давления на его мать, Фариду Шарифуллину, администратора группы Ташкент-СНОС в Фейсбуке, на сегодняшний день объединяющей более двадцати тысяч человек. Цель группы - освещение проблем сноса и распространение информации о том, как лучше защитить свои права и свою собственность, совместное изучение законодательства, регулирующего права собственности на жилище и на коммерческую недвижимость. Это единственное крупное объединение граждан Узбекистана, противостоящее «узаконенному» отъему земли, с последующим выселением проживающих там собственников. Справедливости ради отметим, что в Телеграме тоже есть несколько каналов, посвященных этой теме, которые ведут люди, дома которым попали под снос, - ради обмена новостями и выработке стратегии защиты. Прежде всего, это канал «SOS Дома под снос» (1043 участник) и «Ташкент Снос» (его ведет не Фарида Шарифуллина; в нем 2100 участников).

Напомним, что с 2017-2018 года сносы частных домов граждан стали главной проблемой сегодняшнего Узбекистана и осуществляются по стандартной преступной схеме. Руководители городских и областных администраций, назначаемые президентом Мирзиёевым, выпускают постановления о передаче формально государственной земли неким неизвестным застройщикам для застройки «элитными» домами, будто бы необходимыми для страны. Проживающих там людей фактически изгоняют, в том числе с помощью суда (всех судей в стране назначает на должности тоже Мирзиёев), а строительство финансируется не за счет продажи квартир в будущих домах, а за счет бесконтрольного вывода денег из бюджета и национального Фонда развития и реконструкции, которыми, ни перед кем не отчитываясь, бесконтрольно распоряжается всё тот же Мирзиёев. (Об этом здесь, здесь, здесь и здесь). В итоге деньги из бюджета и из Фонда попадают в «правильные» карманы, а все построенные на «государственной» земле дома оказываются собственностью неких строительных компаний, предположительно связанных с правящей семьёй.