Рейдерский захват?..

Город Джизак, административный центр одноименной области, расположен в 180 километрах от узбекской столицы, на пути из Ташкента в Самарканд. Примерно в двадцати километрах от Джизака находится Пахтакорский район – именно здесь два с половиной года назад Арамаис Авакян взял в аренду искусственный пруд, очистил его и занялся разведением в нем рыбы для последующей продажи.

К весне прошлого года он добился значительных успехов – количество рыбы в его пруду достигло 70-80 тонн. Радости фермера не было предела: подсчитывая возможную прибыль, Авакян, не имевший собственного жилья и снимавший с семьей небольшую квартиру в Джизаке, уже к осени планировал приобрести два дома и автомобиль.

Арамаис Авакян с семьей

По словам его жены-узбечки Ширин Турсиновой, своей радостью и планами 33-летний Арамаис делился «на каждом шагу». Немудрено, что вскоре об успешном рыбном хозяйстве узнал хоким Пахтакорского района Гафур Каршибаев.

«До прошедшей осени я почти ничего не знала о длительном конфликте между моим мужем и хокимом и была в шоке, узнав, что тот, начиная с весны прошлого года, оказывает давление на Арамаиса, - рассказывает Турсинова. – Буквально вчера я узнала от матери чайханщика Фурката (одного из пятерых арестованных - прим. авт.), что за три дня до ареста мужа произошел очередной конфликт между ним и хокимом, и Арамаис тогда сказал: «Хорошо, забирайте мой пруд, но тогда верните мне все средства, что я в него вложил» […]. Не только я – все жители Пахтакорского района говорят, что в этом деле есть рука хокима. У меня нет доказательств этого, но то, что хоким не давал моему мужу покоя, - факт».

По мнению бывшего джизакского журналиста Улугбека Хайдарова, ныне проживающего в эмиграции в Канаде, «в данном случае речь идет о явной попытке рейдерского захвата фермерского хозяйства Арамаиса со стороны хокима».

Дело, шитое «белыми нитками»

Арамаис Авакян и четверо его друзей исчезли в начале сентября 2015 года, и затем в течение сорока дней никто из их родственников не знал, где они находятся. Сотрудники областного отделения Службы национальной безопасности (СНБ), а также УВД Джизакской области уверяли их, что понятия не имеют о том, где находятся пятеро мужчин.

Более того, по словам Ширин Турсиновой, силовики «усердно делали вид, что занимаются поисками пропавших». Для этого даже был привлечен кинолог со служебной собакой. Но когда родственники пропавших обратились к гадалке, та очень точно назвала место их нахождения – географически это было здание областного СНБ.

Арамаис Авакян

Для чего силовикам понадобилось скрывать то, что мужчины были арестованы именно четвертого сентября? Дело в том, что пятого сентября родственники арестованных получили от них СМС-сообщения следующего содержания: «Мы в Казахстане. Отсюда поедем на джихад…». Именно эти сообщения и стали впоследствии одним из главных доказательств вины Авакяна и его четверых коллег.

Хотя позже силовики допустили явную промашку, признавшись, что четверо из пятерых «террористов» были задержаны 4-го сентября, а чайханщик Фуркат Джураев – 3-го. Из чего следует, что никто из них уже не мог отправить СМС 5-го сентября. По мнению Хайдарова, эти сообщения были отправлены отнюдь не из Казахстана, а с телефонов задержанных – самими сотрудниками управления СНБ.

Тогда в деле появилось новое «доказательство»: при обыске в квартире Авакяна спецслужбистами была изъята фотография, запечатлевшая его в кругу родственников-мужчин, каждый из которых имел небольшую бороду.

По словам Турсиновой, на изъятой фотографии у мужчин-армян бороды небольшие, однако к делу была приобщена уже другая фотография, где после обработки в фотошопе у всех её участников бороды «выросли» в несколько раз.

Бородатые армяне. Арамаис Авакян - в центре

«Кроме лиц родственников моего мужа, на этой фотографии виден портрет умершего двоюродного брата Арамаиса, - говорит Турсинова. - То есть фото было сделано через несколько дней после смерти этого брата. А у армян есть обычай – не бриться после смерти родственника в течение 40 дней. Поэтому они все там небритые. Так что данное доказательство явно надуманное. Тем более что мой муж – убежденный христианин».

Не исключено, что после публикаций в зарубежных СМИ силовики поняли: обвинить христианина в связях с «ИГ» было слишком поспешным и плохо продуманным шагом. Так что теперь главным в этом деле фигурирует чайханщик Фуркат Джураев, который, дескать, и организовал преступную группу. А Авакяну, ко всему прочему, предъявлено обвинение по 169-й статье Уголовного кодекса («Кража»). Речь идет о якобы имевшей место краже неких труб, используемых для подвода воды в пруд Арамаиса.

«Общественность» осудила

Кроме 169-й статьи, в обвинительных заключениях упоминаются статья 159 УК РУз («Посягательства на конституционный строй республики Узбекистан») и часть 2 статьи 244 («Создание, руководство, участие в религиозных экстремистских, сепаратистских, фундаменталистских или иных запрещенных организациях»).

Примечательно, что следствие было завершено седьмого декабря прошлого года, а уже девятого декабря – всего через два дня - на адрес махаллинского комитета (органа контроля граждан – AsiaTerra) по месту проживания Авакяна из областного управления СНБ пришло письмо, в котором перечислялись вышеназванные статьи УК, а также в ярких красках рассказывалось, что Арамаис чуть ли не «враг народа».

14-го декабря в махаллинском комитете прошло спешно созванное собрание с участием местных аксакалов, в ходе которого обвиняемых публично заклеймили и предали позору, назвав «врагами и преступниками». То есть, задолго до начала суда.

После этого собрания Ширин Турсинова отправилась в областное управление СНБ и потребовала объяснений, на каком основании в махаллинский комитет было отправлено письмо, где ее мужа и четверых его коллег обвиняют в преступлениях, которые суд еще не доказал. Ведь в соответствии с 26-й статьей Конституции Узбекистана, никто не может быть признан в чем-либо виновным иначе как по решению суда. Однако её вопросы остались без ответа.

«Все это напоминает времена сталинских репрессий», - считает Хайдаров.

Кроме того, по словам Ширин, в последнее время представители пахтакорского хокимията (администрации) оказывают давление на её родителей и братьев, побуждая их запретить ей давать журналистам интервью. В свою очередь махаллинский комитет пытается воздействовать на женщину с помощью её соседей.

«У Арамаиса было очень много друзей – большинство из них теперь от нас отвернулись. А некоторые мои соседи стали откровенными стукачами, о каждом моем шаге сообщают в СНБ, - рассказывает Турсинова. – И мне уже даже намекали, что если я не замолчу, меня убьют. У моего дома я часто вижу машины, из которых за мной следят. Я живу сейчас в постоянном страхе. Поэтому каждую ночь ложусь спать с ножом в руке».  

По словам женщины, она боится не столько за себя, сколько за своих детей – четырехлетнюю дочь и сына, которому 17 января исполнится год.

За съемную квартиру, в которой Ширин живет с двумя детьми, с момента ареста Арамаиса, то есть с сентября прошлого года, не уплачено. И её хозяева требуют, чтобы они освободили жилплощадь до 10 января. Поэтому сейчас Ширин в глубоких раздумьях – куда она пойдет с детьми, кто осмелится сдать им жилье?..

Предъявление обвинения

О том, что первое заседание суда по делу Авакяна и его четырех друзей и коллег – Фурката Джураева, Дильшода Алимова, Акмаля Маматмуродова и Бектемира Умрзакова -  состоится шестого января, Ширин Турсинова и мать Арамаиса Флора Сакунс узнали лишь предыдущим вечером, да и то случайно, от адвоката Алимова.

По словам Ширин, суд проводился в полузакрытом режиме – на него допускали лишь по двух родственников каждого из подсудимых.

«Я не узнала своего мужа: он был очень бледен и еле стоял, - продолжает Ширин. – Когда он увидел меня со своей мамой, опустил голову, и мы увидели, что он плачет».

Ширин не исключает, что до суда её мужа пытали в следственном изоляторе управления СНБ, где он содержался большую часть времени. Поскольку ей с самого начала не только не показывали Арамаиса, но и отказывались принимать у нее продуктовые передачи. Она даже предполагала, что супруга уже нет в живых.

Однако в декабре источник радио «Озодлик» в правоохранительных органах Джизака сообщил, что Авакян жив, но «получил увечье, упав со стула».

Заседание длилось недолго: судья зачитал текст обвинительного заключения, затем спросил, будут ли у них какие-нибудь ходатайства. Авакян попросил разрешения пообщаться со своей матерью и с адвокатом Лайло Абдуллаевой, которая тоже присутствовала на заседании. При этом выяснилось, что ни родители, ни адвокат Фурката Джураева приехать на суд не успели, поскольку не были о нем извещены. Поэтому судья Аскар Мамарахимов объявил перерыв до понедельника 11 января.

По предположениям Турсиновой и Хайдарова, четверо узбеков - друзей и коллег Авакяна - скорее всего, уже признались в инкриминируемых им преступлениях. Но только не Арамаис.

«Арамаиса я знаю давно: он такой человек, что если невиновен, никогда своей вины не признает, - рассказывает Хайдаров. – Еще в сентябре он передал жене через своего адвоката, что не подпишет никакие бумаги. «Лучше я умру, чем подпишу себе приговор, то есть признаюсь в несовершенном», - заявил он тогда».

Отметим, что в делах «политического» характера в Узбекистане роль судьи сводится исключительно к утверждению приговора и сроков, спущенных тем ведомством, которое проводило расследование – СНБ, МВД или прокуратурой. В данном случае дело вела СНБ, так что сомнений по поводу того, каким будет приговор, практически нет.