Естественно, сообщение о строительстве сильно встревожило северных соседей Афганистана, особенно Узбекистан и Туркменистан, которые сильно зависят снабжения водой из Амударьи, являющейся одним из двух главных источников воды для стран Центральной Азии. В этой связи президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев уже публично выразил свою обеспокоенность и уже предпринял усилия по переговорам с афганской стороной, чтобы обсудить с ней эту ситуацию и, возможно, достичь каких-то взаимных компромиссов по вопросам водозабора из Амударьи. Одновременно правительство Узбекистана предпринимает внутренние меры, чтобы подготовить страну к перспективе значительного уменьшения доступа к водным ресурсам этой реки.

В этой статье мы рассмотрим в целом ситуацию вокруг использования водных ресурсов этой реки, меры, предпринимаемые правительством Узбекистана на предмет их достаточности, и предложим пути решения проблемы нарастающего дефицита водных ресурсов.

Что известно о водных ресурсах Амударьи

По данным узбекских официальным источников, среднегодовой сток воды всех источников бассейна Аральского моря составляет 116,2 млрд кубических метров, из которых 67,4 процента формируется в бассейне реки Амударья. Река берёт начало в Таджикистане, где формируется 74% стока, и имеет протяженность 1415 км, считая от пункта её образования путем слияния двух основных притоков – горных рек Пянджа и Вахша. С учетом же главного притока, реки Пяндж, длина составляет 2540 км. Основными притоками Амударьи являются, помимо Пянджа и Вахша, также реки Кундуз, Кафирниган, Шерабад и Сурхандарья. Все реки, впадающие в Амударью, находятся в верхнем течении Амударьи, и, после последней из них, далее на протяженности в 1200 км она притоков больше не имеет.

По состоянию на 1984 год учтенный поверхностный сток Амударьи со всеми ее притоками составлял 77,7 км³/год. Эта цифра была определена по данным гидрометрических станций за 49-летний период фактических наблюдений, начиная с 1932 года, и подтверждена Концепцией развития водного хозяйства Республики Узбекистан на 2020 - 2030 годы.

Маловодные периоды у Амударьи наступают через каждые 4–5, а многоводные – через 6–10 лет. При этом встречаются затяжные периоды маловодных лет продолжительностью 5–6 лет и более, что вызывает перебои и значительные осложнения в водообеспечении стран, находящихся в нижнем течении реки.

Ситуация по Узбекистану

По данным Института мировых ресурсов, Узбекистан, наряду с Афганистаном и Туркменистаном, находится в числе стран с «высоким» водным дефицитом. В Узбекистане 90% водных ресурсов, имеющихся в его распоряжении, уходит на нужды сельского хозяйства, которое, по данным 2019 года, обеспечивает 28% ВВП страны.

В советское время распределение водных ресурсов Амударьи среди четырех республик Центральной Азии осуществлялось на основе Генеральной Схемы развития водных ресурсов в бассейне Амударьи, принятой в 1987 году решением № 566 Научно-технического Совета Министерства мелиорации и водного хозяйства СССР. Согласно тому решению, было утверждено следующее распределение страновых квот:

- Кыргызстан 0.6%

- Таджикистан 15.4%

- Туркменистан 35.8%

- Узбекистан 48.2%

После развала СССР, 8 февраля 1992 года на встрече в Алмате лидеров всех пяти центрально-азиатских стран было подписано соглашение о сотрудничестве в области совместного управления и охраны трансграничных водных ресурсов. По этому соглашению существующую систему распределения воды, унаследованную от советского времени, предполагалось сохранить до выработки новых правил на основе международных договоров.

Однако в 1996 году, согласно двухстороннему соглашению, подписанному в 1996 году в г. Чарджоу (ныне Туркменабад) узбекским и туркменским лидерами, Узбекистан согласился на выравнивание долей между двумя странами. Это соглашение, согласно которому Туркменистан и Узбекистан имеют равные (50%/50%) доли водозабора из Амударьи, действовало до 2022 года, когда в Ашхабаде между странами региона было подписано новое соглашение о временных лимитах забора воды из Амударьи на период с октября 2022 по октябрь 2023 года. Согласно этому соглашению, всего подлежало распределению 55.4 км³ воды из бассейна этой реки. При этом 23.6 км³ предназначалось Узбекистану, 22 км³ Туркменистану и 9.8 км³ Таджикистану. Теперь, ввиду новых обстоятельств, связанных со строительством канала Кош-Тепа это соглашение необходимо будет пересматривать в сторону снижения общего объема водных ресурсов Амударьи, которым могут распоряжаться страны Центральной Азии.

Следует учитывать и то, что в связи с климатическими и антропогенными изменениями за последние 50 лет ключевые реки страны, Сырдарья и Амударья, потеряли 20% своего объёма. Как результат, за период с 2008 по 2022 год объём имеющейся в наличии воды в расчете на одного человека в Узбекистане сократился на 48% - с 3,048 до 1,589 кубических метров. По расчетам, в случае дальнейшего повышения средней температуры на 2°C запасы ледников, являющиеся главным источником воды в Узбекистане, сократятся на 50%, а при повышении на 4°C - на 78%. При этом ожидается, что к 2100 году средняя температура в регионе повысится на 5−6°C.

Так что и без канала Кош-Тепа Узбекистан ожидало обострение дефицита воды как по обозначенной выше причине глобального потепления, так и в результате все еще сохраняющихся высоких темпов роста населения, составляющих в среднем прирост в 650-700 тыс. человек в год.

Система ирригации Узбекистана

В 2022 году в сельском хозяйстве Узбекистана было потреблено 39 млрд кубометров воды из обоих бассейнов, Сырдарьи и Амударьи. Из них 36%, то есть 14 млрд кубометров, было потеряно в каналах с земляным руслом, как сообщил сам президент Шавкат Мирзиеев. Ещё 5-6 млрд кубометров было утеряно из-за устаревших методов полива. То есть, свыше 50% или почти 20 млрд кубометров воды было израсходовано неэффективно. И этот 2022-й год не был исключением из правила.

Кроме этого, по состоянию на 2020 год 77 процентов ирригационных каналов в стране требуют ремонта и восстановления. Основная часть действующих лотковых сетей рассчитана на работу не более 30 лет. Вследствие того, что не проводились вовремя ремонтные работы, 70 процентов из этих лотков уже требует реконструкции и замены. В большинстве случаев места водозабора фермерскими хозяйствами не оборудованы средствами управления и учета воды. В результате, коэффициент полезного действия системы ирригации и оросительных сетей в среднем составляет 0,63, а в ряде регионов - ниже данного показателя.

К сказанному следует добавить, что 94 процента от 1687 насосных станций, состоящих на учете в водохозяйственных организациях страны, отслужили свои нормативные сроки, что требует их модернизации и замены. Требует замены также десятая часть напорных трубопроводов общей протяженности 2887 км.

Наконец, высокими являются затраты электроэнергии, обеспечивающей функционирование ирригационной системы. Только на работы насосных станций в год тратится 7 миллиардов киловатт-часов электроэнергии. Однако, по состоянию на 2023 год, 80% насосов работают уже 35−40 лет и выработали свой ресурс. Если в 2020 году сообщалось, что свыше 60% насосов выработали свой ресурс, то в 2023 году этот показатель достиг 80%. Это означает, что за последние три года несмотря на выделенные средства ситуация только ухудшалась.

Наконец, по признанию самих властей 70% орошаемых земель в стране до сих пор поливаются с применением устаревших методов и технологий, в основном, по бороздам (бороздковый метод орошения), который требует большого масштаба работ по выравниванию земли, чтобы поливная вода равномерно распределялась по всей площади каждого посевного поля. (Концепция развития водного хозяйства Республики Узбекистан на 2020-2030 годы).

Канал Кош-Тепа: предыстория и текущая ситуация

До сих пор воды Амударьи использовались в Афганистане для орошения только узкой полосы земли, непосредственно прилегающей к реке, общей площадью всего около 10 тыс. га. Афганистан потреблял в год только 2 км³ из ее общего Амударьи Длительные войны в этой стране препятствовала ее властям решать проблему орошения в северных районах в гораздо больших масштабах. Но планы расширения зоны орошения в стране были давно.

Проект строительства канала Кош-Тепа первоначально был задуман в 1970-х годах при первом президенте Афганистана Мохаммеде Дауде Хане. Затем, уже в 2004 году афганскими властями было принято решение развивать сельское хозяйство на севере страны, что предполагало расширение орошаемых земель.

Но на деле строительство канала началось только в 2021 году при президенте Ашрафе Гани, при поддержке администрации США, которая спонсировала технико-экономическое обоснование проекта. Талибы, которые в августе 2021 года повторно захватили власть в стране, решили дать дальнейший ход проекту, быстро выделив на строительство канала около 100 миллионов долларов, что составляет около четверти годовых налоговых поступлений Афганистана.

Ключевым вопросом является, а сколько воды канал Кош-Тепа будет забирать из Амударьи после завершения строительства. По этому вопросу называются разные цифры. Пару изданий назвали цифру в 17 км³ в год. Однако если взять за основу данные о том, что канал будет иметь пропускную способность в 668.4 кубометров в секунду, то расчеты показывают, что канал будет способен перенаправить из Амударьи 21 км³ в год. Даже с учетом того, что на практике объем водозабора каналом будет процентов на 10 ниже указанной цифры, то получается 19 км³ в год, или 27% от всего стока Амударьи.

Здесь следует оговориться, что разные источники называли разные цифры суммарного годового стока Амударьи – от 35 км³ до 78 км³, из чего могут вытекать другие цифры предполагаемого водозабора каналом воды из Амударьи – от 31% до 48% соответственно. Соответствующие расчеты, учитывающие все эти предположения, приводятся в таблице 1. В ней показаны варианты разных долей Афганистана, Узбекистана и Туркменистана в потреблении воды из Амударьи в зависимости от разных объемов общего стока Амударьи.

Таблица 1. Оценка перераспределения водозабора из Амударьи странами региона в случае завершения строительства канала Кош-Тепа.

Данные расчеты показывают, что при наилучшем, но маловероятном сценарии (при общем стоке в 78 км³ в год) после завершения строительства канала Узбекистан может получит 27.5 км³ водных ресурсов Амударьи, а при наихудшем (при общем стоке 35 км³) – только 6.7 км³. В последнем случае это будет иметь катастрофические последствия для страны. Если же исходить из более вероятного сценария в 55 км³ общего стока, то и в этом случае ситуация для Узбекистана сложится весьма критической – он получит только 16.4 км³, что почти на 30 процентов меньше того, что страна получает в настоящее время, а именно 23 км³. Это более пессимистическая оценка перспектив для Узбекистана и Туркменистана, нежели те, которые высказывались до сих пор, а именно то, что потери Узбекистана составят в пределах 15-20% от текущей его доли. Для Афганистана при всех сценариях его доля в общем водозаборе будет меняться незначительно, так как Кош-Тепа будет забирать воду в верховьях Амударьи.

Надо также учитывать и то обстоятельство, что в целях экономии средств и ускорения строительства, при строительстве канала Кош-Тепа его русло не заливается бетоном, в результате чего значительное количество воды будет уходить в почву. Предполагается, что из-за этого будет теряться как минимум 22 процента воды, поступающей в канал. По этой причине потребность Афганистана в дополнительных водных ресурсах будет только возрастать.

Правовая сторона вопроса

Вопросом также является, а насколько действия Афганистана по строительству канала Кош-Тепа легитимны и правомерны без согласия со стороны его северных соседей, или по крайней мере без консультации с ними. Предыстория в этой связи такова.

В период существования СССР вопросы совместного использования вод бассейна Амударьи регулировались на основе подписанных двусторонних соглашений. Первое из них – соглашение между СССР и Афганистаном по приграничным вопросам, которое было подписано в 1946 г. Обе стороны тогда достигли договоренности о том, что Афганистан будет иметь право на получение до 9 км³ воды из реки Пяндж в год. В начале 1958 года Афганистан и СССР подтвердили это положение, подписав второй договор о государственной границе. Однако после 1963 г. отношения между двумя странами начали ухудшаться. В 1977 г. Советский Союз и Афганистан провели переговоры о заключении нового соглашения о совместном использовании водных ресурсов бассейна Амударьи. В этот раз Москва пыталась диктовать условия Афганистану, навязывая ему уменьшенную квоту в 6 км³ в год, в то время как Кабул настаивал на сохранении квоты в объеме 9 км³. Стороны тогда не сумели преодолеть разногласия, и соглашение не было подписано.

В 1987 году, то есть в самый разгар войны в Афганистане, развязанной Москвой, Советский Союз в одностороннем порядке принял протокол № 566, согласно которому из общего стока Амударьи, оцениваемого в 61,5км³ в год, Афганистан получал бы 2,1 км³. Эти объемы даже не обсуждались между двумя сторонами.

После развала СССР новые независимые государства Центральной Азии, видимо, рассчитывали на то, что в качестве правопреемников СССР, они унаследовали права и обязанности, определенные ранее заключенными соглашениями с Афганистаном. Однако ввиду военной агрессии, предпринятой СССР против Афганистана и принесшей этой стране огромные людские и материальные потери, все договора, заключенные между двумя сторонами в советское время, следует считать теряющими свою легитимность, а значит недействующими.

После 1991 г. как новые межгосударственные соглашения, так и региональные структуры управления водными ресурсами Амударьи, например, Межгосударственной координационной водохозяйственной комиссии стран Центральной Азии (МКВК) уже не включали Афганистан в качестве государства-участника. Его просто проигнорировали. Несмотря на это, в 2002 году, а затем в 2014 г. власти Афганистана предлагали северным соседям заключить новый договор по разделу вод Амударьи. Однако предложение афганской стороны не встретило поддержки у его северных соседей.

Афганистан также не является участником Конвенции ООН 1992 года по охране и использованию трансграничных вод, поэтому не связан никакими правовыми обязательствами перед своими соседями по региону в своих решениях использовать в своих нуждах воды Амударьи, тем более что до 17% общего стока этой реки образуется на территории Афганистана (А.Назарий. БВО «Амударья» о вопросах водной безопасности в бассейне реки Амударья).

В свою очередь, у Афганистана могут быть свои претензии к странам Центральной Азии, которые на протяжении последних десятилетий в одностороннем порядке наращивали объемы водозабора из бассейна Амударьи, не утруждая себя получением согласия на то у афганской стороны. Это в то время, как в последние годы Афганистан использовал только около 2 км³ годового стока реки Пяндж из общего объема в 9 км³, на которые страна имела право в соответствии с упомянутым выше договором 1946 г.

В 2007 г. Министерство энергетики и водных ресурсов Афганистана подготовило документ «Политика Афганистана по трансграничным водам», а в 2008 г. приняло Национальную стратегию водной безопасности, где указывалось, что «государства, граничащие с Афганистаном, без консультации с Афганистаном как источником водных ресурсов в верхнем течении Амударьи, увеличивают свое водопотребление из трансграничных вод на протяжении тридцатилетнего периода оккупации, гражданского неповиновения и восстановления после вооруженных конфликтов».

Так что, с точки зрения соображений исторической справедливости, а также международного права Афганистан как страна, находящаяся на втором месте после Таджикистана по формированию стока Амударьи, но будучи исключенной до сих пор из региональных договоренностей по распределению ее ресурсов, имел полное право на увеличение своей доли водозабора из этой реки, причем именно в таких размерах, на которые он рассчитывает путем строительства канала Кош-Тепа. Единственным ограничением могли бы быть соображения доброй воли и заинтересованности в поддержании добрососедских отношений со странами Центральной Азии, что предполагало бы учет их интересов. Именно на это и могли бы рассчитывать Узбекистан и Туркменистан, которые больше всего пострадают от перераспределения водных ресурсов Амударьи в связи со строительством канала Кош-Тепа.

Необходимость перехода к водосберегающим технологиям

Как это ни парадоксально звучит, но строительство канала Кош-Тепа может оказаться благом для Узбекистана, поскольку вынудит его руководство ускорить модернизацию своего водного хозяйства и в целом сельского хозяйства.

Прежде всего необходимо полностью перейти от бороздкового полива к новым водо-сберегающим технологиям орошения посевных площадей, лучше всего к капельному орошению. Эта технология предполагает подачу воды к выращиваемым растениям через систему пластиковых труб небольшого диаметра, с очень низкой скоростью (2-20 литров в час). Такие трубы оснащены выпускными отверстиями, называемыми эмиттерами или капельницами. Вода подается близко к растениям, так что увлажняется только часть почвы вокруг их корней, в отличие от бороздкового и опрыскивающего орошения, предполагающего увлажнение всего профиля почвы.

По разным источникам, при бороздковом поливе расход воды на 1 га составляет 10,5 тыс. кубометров, а при капельном орошении – 1,1 тыс., то есть, до 10 раз меньше. При этом, благодаря оптимизации системы полива и доставки удобрений в жидком виде до выращиваемых культур повышается урожайность. Так, прибавка урожая зерна при капельном орошении составляет около 3-х тонн с гектара.

Из передовых технологий капельное орошение является более эффективным, даже более эффективным, чем опрыскивающая, или дождевальная, технология. Если капельное орошение достигает 95-100% эффективности в использовании поливной воды, то опрыскивающее орошение - 80-85%.

Вместе с тем, не следует игнорировать возможные «cons», связанные с использованием капельного орошения. Во-первых, его нельзя использовать с водой с высоким содержанием железа и соли, и вообще, загрязненную, плохо отфильтрованную воду, поскольку эмиттеры могут быстро засориться. Очень важно, чтобы поливная вода не содержала никаких отложений. Чтобы избежать загрязнений труб, требуется предварительная фильтрация поливной воды. Очень важно, чтобы перед проектированием системы было проведено испытание воды. Результаты теста воды определяют тип используемой системы фильтрации. Органические материалы, такие как растительные материалы, водоросли, мелкие живые организмы и неорганический песок, ил и глина, являются первоочередной проблемой, если источником воды являются поверхностные воды. Все эти проблемы решаемы, если производители предусматривают несколько мер предосторожности, а фермеры не экономят на этих мерах с самого начала.

Второй возможной проблемой может быть тот факт, что урожай хлопка убирается комбайнами, которые могут повредить систему труб и эмиттеров. Тут остается надеяться на то, что фермеры в сотрудничестве с инженерами, устанавливающими системы капельного орошения, найдут и возможно уже находят решение этой проблемой, например, обеспечивают временное сворачивание систем труб на время сбора хлопка.

Наконец, в специфических условиях Узбекистана, где власти посредством навязывания сверху выращивание хлопка и закупочных цен на него, диктуемых монопольным положением покупателя, не позволяют фермерам достигать прибыльности своего хозяйства и накапливать свой инвестиционный потенциал, установка системы капельного орошения может оказаться малодоступной, особенно для тех фермеров, которых принуждают выращивать хлопок. Капельное орошение даже его разработчиками рекомендуется в первую очередь для овощей и фруктов, а также деревьев и винограда, где для каждого растения может быть предусмотрен один или несколько эмиттеров. При этом предусматриваются только достаточно дорогостоящие культуры из-за высоких капитальных затрат на установку капельной системы. В условиях сложившейся системы хлопководства в Узбекистана капельное орошение может оказаться малодоступным для фермеров. Подробнее на положении фермеров в контексте внедрения новых технологий мы остановимся ниже.

По данным на 2001 год капитальные затраты на установку и поддержание в рабочем состоянии системы капельного орошения может достигать 1500-2500 долларов США в расчете на гектар. Самыми дорогостоящими компонентами таких систем являются насосы, датчики расхода воды, основные и дополнительные магистрали, капельная лента, клапаны давления, фильтры, инжекторы удобрений и промывочные коллекторы. При этом капельную ленту с более толстыми стенками можно использовать в течение трех и более лет, что, увеличивая первоначальную стоимость ленты, позволяет сэкономить в конечном итоге.

За последние 20 лет ситуация с ценами возможно изменилась к лучшему. Но вот согласно более недавним источникам в Таджикистане, таджикским земледельцам, не получающим от властей должной помощи, оказывается не по карману установить технологию капельного орошения. По подсчетам таджикских специалистов, по нынешним ценам эта технология обходится в $2-$3 тысячи за полив одного гектара земли.

Однако, судя по объявлениям в Узбекистане ситуация с предложением и ценами получше, поскольку имеется выбор между разными производителями и продавцами систем. Так, компания «Dripmax» в 2022 году предлагала установку системы капельного орошения для полей и садов «под ключ» по цене 2500000 сум/гектар, что по обменному курсу того года составляло примерно 240 долл/гектар, что выглядит неправдоподобно дешево и очень доступно. Остается надеяться, что такая низкая цена обеспечивается не за счет качества и надежности предлагаемых систем орошения.

Действия узбекских властей

Нельзя сказать, что узбекские власти бездействуют и не принимают никаких мер по переходу на передовые технологии орошения. Напротив, еще в 2018 году правительство приняло решение поддержать производителей хлопка-сырца, внедряющих технологию капельного орошения, а также производителей этих систем и соответствующих комплектующих. Согласно правительственному решению, производителям хлопка-сырца за счет средств государственного бюджета была предоставлена субсидия на внедрение этой технологии в размере 8 млн сумов за гектар посевной площади. Более того, 10% от установленной коммерческим банком процентной ставки по кредитам на строительство и реконструкцию систем капельного орошения и закуп их комплектующих в части их стоимости, не превышающей 20 миллионов сумов за гектар, должно было быть покрыто за счет средств Государственного фонда поддержки развития предпринимательской деятельности при Кабинете Министров. Этим же решением комплектующие изделия и сырье, необходимые для внедрения технологии капельного орошения, ввозимые местными производителями хлопка-сырца, а также производителями систем капельного орошения, должны были освобождаться от уплаты таможенных пошлин сроком до 1 января 2021 года. Наконец, документом была утверждена «дорожная карта» по внедрению данной технологии.

И действительно, с 2019 года при государственной поддержке началось внедрение новой системы водосберегающих технологий орошения. В результате, по состоянию на 2020 год, на площади 77.470 гектаров была внедрена технология капельного, на площади 1123 гектаров - дождевального (опрыскивающего) и на площади 2 000 гектаров - дискретного (полив по бороздам порциями, с интервалами) орошения. Однако пока доля площадей, где внедрены современные технологии орошения, пока не превысила 6 процентов. Поэтому объем расхода воды на один комплексный гектар посевной площади все еще составляет 10.690 кубических метров, что в разы превышает расходы воды на орошение в развитых странах. Проблема заключатся также в том, что львиная доля, а именно 70 процентов, средств, выделяемых правительством на водное хозяйство в аграрном секторе, направляется на покрытие расходов на электроэнергию, в то время как доля средств, выделяемых на ремонт и восстановление систем ирригации, составляет всего 2,9 процента. Наконец, проблемой является и то, что средняя оплата труда работников водохозяйственных организаций составляет 64 процента по отношению к средней оплате труда по стране, что не позволяет привлекать в сектор в достаточном числе высококвалифицированных специалистов, способных решать задачи по переходу к более передовым технологиям орошения.

В 2020 году правительством была принята Концепция развития водного хозяйства Республики Узбекистан на 2020–2030 годы, предусматривающая к 2025 году внедрить водосберегающие технологии на площади со 175 тысяч до 1 млн гектаров, а к 2030 году - до 2 млн. В том числе предусматривается к 2025 году увеличить площади, охватываемые технологией капельного орошения, - с 77,4 тысячи до 300 тысяч га, и до 600 тысяч га к 2030 году.

Годом позже, в 2021 году, была принята «Стратегия управления водными ресурсами и развития сектора ирригации на 2021−2023 годы». Согласно ей планировалось увеличение доли ирригационных каналов с бетонным покрытием 35% до 38%. Эти цифры все же обнаруживают, что 65% каналов до сих пор не имеют бетонного покрытия, что является одной из главных прорех в плане потерь воды в масштабах всей страны.

С 2021 по 2023 год на водное хозяйство из бюджета Узбекистана было выделено 22 трлн сумов ($1,8 млрд), однако ситуация с потерей воды и состоянием насосов за это время только ухудшилась. В 2024 году планируется выделить ещё 1,7 трлн сумов и кредиты на 300 млн долларов.

Достаточны ли принимаемые меры?

Посудите сами. Как указано выше, к 2030 году планируется внедрить водосберегающие технологии, не все из которых кстати являются технологиями капельного орошения, на площади 2 млн гектар. Это меньше половины (46%), всех орошаемых земель, общая площадь которых составляет 4.4 миллиона 332 тысячи гектар. Достаточно это или нет?

Ответить на этот вопрос можно только учитывая, что Узбекистан ожидает после завершения строительства канала Кош-Тепа. Это строительство планируется завершить к середине 2027 года, после чего объем доступной для Узбекистана воды из бассейна Амударьи резко сократится, как уже было указано выше, с 23 км³ до 16.4 км³. Это поставит под удар хозяйства на тех 2.4 миллионах гектарах, которые все еще будут использовать бороздковое орошение, но недополучат необходимого объема поливной воды. То есть, половина земледельческих хозяйств страны возможно окажутся перед лицом возможной потери всего или значительной части своего урожая из-за недостаточного полива своих полей.

Но есть ли шанс избежать этого сценария? На наш взгляд, есть, и решение состоит в коренном реформировании системы управления сектором сельского хозяйства. Конечно, вышеуказанные решения правительства тоже направлены на реформы, но только посредством административных указаний сверху и выделения большего объема финансирование на внедрение передовых технологий и методов орошения. Этих решений, однако, далеко не достаточно. Реформе должна подлежать система взаимоотношений между фермерскими хозяйствами и властями, а также с другими ключевыми стейкхолдерами. И эти реформы должны обеспечить достижение двух целей: 1) сделать фермеров финансово способными инвестировать в установки водосберегающих технологий орошения, и 2) сделать их заинтересованными в этом, то есть в экономии воды.

Реформировать хлопковый сектор

Начнем с мер по увеличению финансовой способности фермеров инвестировать в новые технологии, особенно в хлопковом секторе, который занимает 33% от всех орошаемых земель в Узбекистане и до сих пор находится под диктатом командной экономики. Ключевые вопросы ведения хозяйства в этом секторе, например, о выборе культуры для посева, о том, кому и по какой цене продавать свой урожай, всё еще решаются посредством команд сверху.

Эта система командной экономики в хлопковом секторе Узбекистан унаследована от СССР, и власти страны долгое время не спешили реформировать ее, например, покончить с практикой принудительного труда, являющейся следствием и частью этой системы. Только после того, как в 2007 году международной кампанией за ликвидацию принудительного труда в хлопковом секторе Узбекистана был инициирован бойкот узбекского хлопка, власти стали постепенно принимать меры по сокращению масштабов принудительного труда. А при новом президенте Шавкате Мирзиёеве, вступившем в должность в 2017 году, даже публично признали проблему и обязались ее окончательно решить.

И в самом деле, к сегодняшнему дню принудительная мобилизация граждан на сбор хлопка почти прекратилась. И вроде бы власти вознамерились реформировать отрасль с целью поощрить создание продукции с добавленной стоимостью, продвигая на мировые рынки не только хлопковолокно, но и текстиль, а также привлечь иностранные инвестиции. Однако предпринятая реформа вылилась в создание так называемых хлопково-текстильных кластеров, которые создаются в централизованном порядке и навязываются фермерам сверху в качестве монополиста при закупке хлопка.

В стране, где имеется 159 сельских районов, создано 134 таких кластера, то есть примерно по одному на каждый район. И в каждом районе такой кластер стал монополистом при закупке хлопка-сырца у фермеров. Более того, льготные кредиты, доступ к поливной воде фермеры теперь получают через кластеры, которые, таким образом, получили возможность диктовать фермерам свои условия.

Более того, кластеры не только пользуются своим монопольным положением, но еще и опираются на административные рычаги, поскольку местная администрация выступает вместе с ними одним фронтом. Так, фермеры до сих пор не вправе отказываться от выращивания этой культуры, иначе у них могут изъять их земли, выданные им на условиях долгосрочной аренды. И действительно, под давлением местных хокимиятов у фермеров стали часто отнимать их землю и передавать кластерам, заставляя наниматься к ним в качестве батраков. Таким образом, в хлопковом секторе страны была сохранена, теперь уже в другом виде, командная экономика, являющаяся антиподом экономических свобод, которую узбекские фермеры таки и не получили.

Причина, по которой фермеров до сих пор заставляют выращивать хлопок заключается в ножницах цен, при которых фермерам навязываются заниженные закупочные цены, правительство же и кластеры, чьи собственники во многих случаях являются лицами, ассоциированными с властями, контролируют экспорт хлопка и текстиля и тем самым извлекают прибыль. Во многом эта система строится на эксплуатации и ущемления прав фермеров, что не позволяет им накапливать свой капитал и инвестировать в свое хозяйство, в том числе на внедрение у себя новых технологий орошения.

Таким образом, добиться достаточного прогресса во внедрении водосберегающих технологий орошения невозможно будет невозможно, если не освободить фермеров от диктата командной экономики и не дать им свободу выбирать, что сеять на своей земле, кому и по какой цене продавать свою продукцию. Фермерам должно быть позволено принимать решения по указанным выше вопросам, исходя исключительно из соображений рыночной конъектуры и личной выгоды, а не по административному диктату со стороны правительства и кластеров.

Заинтересовать фермеров в экономии воды

На настоящий момент, фермеры платят налог на пользование водными ресурсами. По состоянию на 2022 год это было 40 сум за кубометр воды, что в шесть раз меньше расценок, установленных для других отраслей экономики. 2023 году эта расценка должна была проиндексирована в сторону повышения на 10%. Хотя взимание налога было рассчитано за фактически потребленный объем воды, законом допускалось, что при отсутствии информации об объёме воды, использованной сельскохозяйственным предприятием, сумма налога определяется по нормативам потребления воды, утверждённым уполномоченным органом в области водопользования и водопотребления. На практике так в основном и происходит, когда ставки налога рассчитываются, исходя из нормативов и размера площади фермерского хозяйства, без учета того, сколько фактически каждое хозяйство потребляет воды для полива своих полей. Это происходит потому, что в стране не налажена система учета объема водозабора каждым хозяйством. Проблема в том, что счетчики учета потребления воды или отсутствуют, или, как правило, вышли из строя. Такое положение вещей создает эффект уравниловки, когда один фермер, внедряющий у себя передовые водосберегающие технологии, платит такую же сумму налога, что и фермер, который продолжает орошать свои поля по бороздам, тратя гораздо больше воды в расчете на гектар земли. И это совершенно расхолаживает фермеров, делая их материально мало заинтересованным в экономии воды, а значит и в переходе на передовые технологии.

Также необходимо повысить ставки оплаты за водные ресурсы до порога чувствительности для фермерского хозяйства, чтобы вынудить его искать пути экономии воды, чтобы меньше платить за потребляемую воду. Но повышение ставок оплаты за воду будет оправданным только при условии полной свободы фермера распоряжаться своей землей и сажать на ней только те культуры, которые приносят ему достаточный доход и прибыль. При существующем положении вещей в хлопковом секторе это условие не выполняется.

Выводы

Мы обрисовали ситуацию со водоснабжением в Узбекистане в свете идущего строительства канала Кош-Тепа, который после завершения его строительства в 2027 году начнет забирать значительную долю водных ресурсов из бассейна Амударьи. По нашим расчетам, при наиболее ожидаемом сценарии Узбекистану достанется в год только 16.4 км³ вместо тех 23 км³, которые Узбекистан получает в настоящее время по согласованию со странами постсоветской Центральной Азии. Эта перспектива, при которой объем воды из Амударьи сократится для Узбекистана на 30%, гораздо более пессимистична, чем те оценки, которые даются в имеющихся публикациях, прогнозирующих сокращение доли страны только на 15%.

Вместе с тем, перспектива радикального сокращения забора воды из Амударьи может парадоксальным образом оказаться благом для Узбекистана, поскольку вынудит его принять более решительные меры по переходу на передовые технологии орошения, позволяющие радикально сократить расход воды в расчете на гектар посевной площади. Начиная с 2018 года правительство Узбекистана предпринимает шаги в этом направлении. Но эти меры представляются далеко недостаточными для того, чтобы избежать серьезного кризиса в водообеспечении в 2027 году и после. Для того, чтобы ускорить процесс перехода к передовым технологиям орошения необходимо в первую очередь позволить фермерским хозяйствам, особенно в хлопковом секторе, стать дееспособными в экономическом плане, чтобы они могли накопить достаточно капитала для инвестирования в передовые технологии. А для этого необходимо реформировать хлопковые сектор, освободив его от диктата командной экономики, и предоставив фермерам возможность самим решать, какие культуры выращивать на своих полях, кому и по каким целям продавать свою продукцию.

Другой мерой должно стать повышение ставок оплаты за водопользование, что должно сопровождаться радикальным улучшением системы учета отпуска воды каждому фермерскому хозяйству. Это необходимо для того, чтобы заинтересовать фермеров в экономии воды и вынудить их переходить в ускоренном режиме на новые технологии орошения и ведения хозяйства.

Источник - Central Asia Due Diligence