«Инвестору не отдадим»

8 января на сайте туристического ведомства появился отчет о состоявшейся встрече врио председателя Госкомтуризма Абдулазиза Аккулова с представителями гостиничной сети Paradores. В ходе встречи, испанская сторона обратила внимание на два вышеупомянутых архитектурных объекта, по ее мнению, оптимально подходящих для создания отелей по действующей модели.

Компания Paradores de turismo de Espana известна тем, что переделывает под гостиницы давно пустующие и постепенно приходящие негодность исторические здания, восстанавливая их первоначальный вид. Примером этого служит старинный замок в Харандилье-де-ла-Вера, построенный в IX-X столетиях, во времена мусульманского владычества в Испании, и частично перестроенный несколькими столетиями позже. После преобразования подобные объекты обретают новую жизнь.

По итогам переговоров врио Госкомтуризма выдвинул предложение о подписании соглашения о партнерстве между Paradores de turismo de Espana и ГУП «Центр сертификации туристских услуг», осуществляющим сертификацию туристических услуг и тесно работающим с гостиницами. О том, что сдача вышеупомянутых зданий в аренду испанской компании- дело решённое, в опубликованном тексте не говорилось.  

Тем не менее, публикация дала повод заподозрить власть в недобрых намерениях. И если насчет медресе Саройи таш, здания типового и находящегося в крайне ветхом состоянии, особых возражений не было, то в случае с Ишратханой - наоборот. Правда, объектами исторического наследия распоряжается не Госкомтуризм, они находятся на балансе Главного управления охраны памятников при Министерстве культуры РУз, однако негласная передача их иному ведомству – вопрос исключительно технический и быстро решаемый.

Почему же нельзя пригласить квалифицированных реставраторов из-за рубежа? Ведь деньги в Узбекистане есть и их даже много, во всяком случае, на строительство всевозможных «Сити» они находятся? Ответы на этот вопрос вряд ли последуют.

Один из ученых прокомментировал нашему изданию предложение испанцев, высказанное в сообщении Госкомтуризма, следующим образом: «То, что здание отдают в аренду, это хорошо, если только ставить жесткие условия и требования по реставрации. Увы, ставить их некому. Я был там недавно - печальное зрелище».

«После передачи уже не будет иметь статус памятника. Но лучше хоть так, чем никак», - отметила участница интернет-обсуждения возможной передачи.

Йенс Йордан, научный сотрудник университета Баухауз в Веймаре, член Международного совета по сохранению исторических памятников и достопримечательных мест (ИКОМОС), полагает, что превращение испанской государственной компанией Paradores в отель или ресторан медресе Саройи таш в Бухаре, возможно, станет хорошим способом повторного использования этого объекта. Однако то, что в гостиницу будет преобразован мавзолей Ишратхана в Самарканде, свидетельствует о глубоком непонимании [его ценности]. «Из-за исторического, архитектурного и научного значения эта тимуридская гробница должна оставаться доступным объектом», - подчеркнул эксперт.

Ишратхана. Фото Алексея Волосевича

Известный гид, краевед, основатель проектов «Виртуальный Самарканд» и X-places Рустам Хусанов 16 января подверг резкой критике возможную передачу Ишратханы, отметив, что реакция государства на это предложение НЕ озвучена, и это пугает.

«Кто-то скажет, что такая практика для Узбекистана не нова, что в Бухаре уже давно работают отели на базе старых медресе или караван-сараев, но, господа, не в мавзолеях же, - написал он на своей странице в Фейсбуке. – Ишратхону нельзя отдавать по следующим причинам. Во-первых, прямо посередине мавзолея - лестница, она ведёт в склеп, а в нём, под полом - скелеты женщин и детей. Более 20 человек. Это кладбище.

Эти 20 человек - потомки Тимура по линии Абу Саида, внука Мираншаха. И давайте на минуточку задумаемся, какое послание мы запускаем в мир. В стране, прославляющей высокие моральные ценности, чтящей традиции и ставящей памятники Тимуру, отдают мавзолей его правнучки под отель. С санузлами, пивом и прочими обстоятельствами.

Это будет не просто нелепо, а скандально и политически безграмотно. На такое просто нельзя идти. Ни за какие деньги. Сколько пряников предлагали арабские шейхи за самаркандско-ташкентскую рукопись Корана Османа - единственный хорошо сохранившийся оригинал Корана в мире. Не отдали же. Не продали. Вот этот памятник - такой же.

Простой факт. Когда памятник был достроен и учреждали фонд для его содержания (вакф), к нотариусу (казию) пришло 60 тимуридов и прочей самаркандской знати.

Достаточно двух человек - расписался и ушёл, но пришло 60 (в том числе сам правитель Абу Саид – ред.). Это видно по подписям и приложенным печатям к документу об Ишратхоне. Знаменитый Вяткин (историк и археолог – ред.) пишет, что никогда не встречал ничего подобного. Так выразила семья своё отношение к людям, которые захоронены в мавзолее и к памяти, которую постарались сделать вечной.

Далее. Это особой красоты мавзолей. Пусть отбитый, с диким вмешательством «реставраторов», но это уникальный памятник - там портал невероятный, там самый крупный склеп во всей Средней Азии, там витражные стёкла эпохи тимуридов нашли.

Невероятно, как инвесторы вообще об этом заикнулись. Возможно, им рассказали нелепую байку о том, что на месте мавзолея был увеселительный дворец Тимура. Хорошо, допустим, есть дискуссия на эту тему. Но теперь-то, начиная с середины XX века, это мавзолей. И точка. (…)

Вообще, не понимаю, как гиды будут рассказывать, что Тимур называл кастильского короля своим сыном, а потом - провожать тех же кастильцев в отель над фамильным склепом тимуридов. Кошмар. Испанский стыд».

Здание бывшего медресе Саройи таш в Бухаре, 2013 год. Фото Алексея Волосевича

То ли возымело действие эмоциональное обращение Рустама Хусанова, то ли общий ропот интернет-пользователей, но заместитель хокима (главы администрации) Самаркандской области по вопросам развития туризма Батыр Нуруллаев сообщил, что он официально заявляет: исторический памятник Ашратхона (правильно – Ишратхана; Ишратхона – ред.) в Самарканде никакому потенциальному инвестору передаваться не будет.

Он объяснил, что переговоры с представителями испанской компании в Самарканде проходили с его участием, но речи о передаче этого объекта на них не шло. Они велись с целью консультации по правильному развитию гостиничного дела в исторической зоне Самарканда, так как Paradores имеет большой опыт в данном направлении.

Далее Нуруллаев уточнил, что не присутствовал на переговорах в Ташкенте, и предположил, что, возможно, их итоги были неправильно интерпретированы пресс-службой комитета. «Если даже им [испанцам] понравилось это здание, это не значит, что им уже передали. Просто, наверное, изъявили желание, и всё».

«Моим предложением является облагородить территорию памятника Ашратхона, а само здание «законсервировать» и использовать только в качестве туристического объекта», - добавил он.

Необходимо отметить, что опровержение было дано не самим Комитетом по развитию туризма, и даже не главой Самаркандской области, то есть, не на надлежащем уровне и не в надлежащем месте (не на официальном сайте), так что окончательно этот вопрос всё-таки не снят.

Что касается предложенного благоустройства, не стоит забывать, что зачастую оно равно двум пожарам. Ни в коем случае не следует сносить вокруг Ишратханы дома, вырубать деревья и закладывать землю близ неё плиткой. Что действительно надо сделать, так это поменять оградку на более аккуратную, поставить урны и пару скамеек, и где-нибудь поблизости устроить туалет для туристов. Важно сохранить естественность нахождения памятника архитектуры на окраине традиционного жилого квартала.

«Образец нового стиля»

Чтобы стало понятнее, почему возник весь этот шум, следует рассказать об этих двух зданиях подробней.

То, что находится в Бухаре, представляет собой плохо сохранившееся, полуразвалившееся медресе, с обширным двором и комнатками-кельями. В 2010 году предусматривалось выделение 70 миллионов сумов (около $30 тысяч) на его исследование, разборку аварийных участков, конструктивное укрепление и восстановление. Работы должны были быть выполнены в том же году. К сожалению, они так и не были завершены.

Здание бывшего медресе Саройи таш в Бухаре. Фото Рахматилло Шарифова

Рахматилло Шарифов, основатель сайта RusRav.uz, посвященного архитектурному наследию Бухары сообщает, что здание бывшего медресе расположено на улице Самаркандской, в квартале, когда-то именовавшемся Ходжа Калон, большинство жителей которого занимались торговлей, и правильное его название - не Тош-Сарой (по-узбекски Каменный дворец – ред.), а Саройи таш (Медресе у склада кетменей).

«Таш» на фарси (в данном случае бухарском таджикском диалекте) означает «кетмень», - уточнил он и в подтверждение своих слов сослался на авторитетного исследователя городского ландшафта Бухары Ольги Сухареву, писавшую, что центре этого квартала, на перекрестке, находились крытые ряды (собот), где размещались овощные лавки, чайная, пекарня.

Тут же был и караван-сарай - Саройи таш, где торговали кетменями. Отсюда и название медресе. Второе его название - Ташмадраса.

Шарифов пояснил, что, по сведениям археолога Елизаветы Некрасовой, датой постройки медресе считается XVIII век. Оно довольно большое, Садри Зиё (Шарифджон Махдум Садри Зиё, таджикский писатель, историк – ред.) упоминает, что в нем было 56 худжр. При этом на плане Бухары Парфенина-Фенина, составленном в 1919-1911 годах и снабженном подробной экспликацией, караван-сарай Саройи таш отсутствует, да и на других картах его тоже нет, есть только медресе Саройи таш. По мнению Шарифова, возможно, в какое-то время он был превращен в медресе.

«Я, категорически против постройки гостиниц, хостелов и т.п. в бывших учебных заведениях Бухары, - высказался краевед. - Но в данном случае это медресе в столь плачевном состоянии, что я не против того, чтобы испанская фирма отреставрировала его и в последующем открыла там гостиницу».

Несоизмеримо большую ценность представляет Ишратхана (с узбекского языка его странное название переводится как «Дом радости, дом наслаждений, дом увеселений, место кутежа; публичный дом»). Сегодня это полуразвалившееся здание с высоким изящным порталом, находящееся в юго-восточной части современного Самарканда, через дорогу от старинного кладбища с мавзолеем исламского богослова и казия Ходжа Абди-Даруна. Когда-то оно имело высокую башню с бирюзовым куполом, мечеть и ряд различных пристроек; к сожалению, купольная башня рухнула во время землетрясения 1903 года, остались только её фотографии.

Ишратхана. Фото Г.Панкратьева, 1895

Со стопроцентной точностью сказать, кто и когда построил Ишратхану, пока нельзя. По версии, высказанной в конце XIX века известным археологом Василием Вяткиным, а позже поддержанной такими учеными как Михаил Массон и Галина Пугаченкова, это возведенная во второй половине XIV века усыпальница малолетней тимуридской принцессы Хавенд-Султан-бики, дочери тогдашнего правителя страны Абу Саида, правнука Тимура. Самаркандский историк архитектуры Пулат Захидов, тоже не последний человек в науке, в 1970-е годы выдвинул другое предположение, имеющее свой комплекс доказательств: здание - не мавзолей, а загородный дворец Тимура, упоминаемый в источниках Великий кёшк Дилкушо, построенный еще раньше – в 1397 году. Захидов полагал, что к неправильному выводу о предназначении здания привела ошибка в точном установлении его местонахождения. Дискуссия между Пугаченковой и Захидовым длилась более четверти века; последние их труды, посвященные этой теме, были опубликованы уже после ухода из жизни в середине 2000-х обоих её участников. Окончательную оценку могут дать квалифицированные специалисты, на основе изучения и сопоставления представленной аргументации.

Независимо от того, что представляло собой здание на самом деле, большинство ученых признавали его одним из самых значительных достижений среднеазиатского зодчества и посвятили ему множество статей. В 1958 году вышла коллективная монография «Мавзолей Ишратхана» под редакцией Михаила Массона, объединившая публикации целого ряда исследователей.

Галина Пугаченкова в статье «Архитектурная характеристика мавзолея Ишратхана» отзывалась о нем так: «Мавзолей Ишратхана - вершина архитектурных поисков в области мемориальных сооружений Среднего Востока. Сложность и четкость плана, поразительная изобретательность зодчего в разработке новых конструктивных приемов сводчатой техники, счастливая соразмерность частей здания, разнообразие непревзойденных по качеству и мастерству выполнения декоративных приемов ставят памятник в ряд тех выдающихся творений, которые знаменуют новый этап в развитии архитектурного стиля. Но значение его не только в этом. (…) Ишратхана – чудесный образец нового стиля, а вовсе не какое-то архитектурное чудо. Неповторимое, как и всякий шедевр, это здание стоит в ряду других выдающихся построек конца XV-начала XVI вв., будучи тесно с ними стилистически связано».

В смысле сохранности Ишратхане одновременно повезло и не повезло. По счастливой случайности за века её существования, здание не разобрали на кирпичи, вероятно, по той причине, что оно находилось в отдаленной части города. А не повезло, потому что в нём не был погребен какой-либо чтимый святой, в связи с чем оно не имело ореола сакральности, и постепенно материалы из которых оно было построено, всё-таки растаскивали, правда, это происходило не сразу, а постепенно, на протяжении многих столетий.

Археологи выяснили, что разграблены были не только могилы мавзолея (во время обследования 1940 года в нем были найдены 23 захоронения детей и женщин, предположительно, представителей династии тимуридов; сообщений о переносе их тел на какое-либо кладбище не поступало), - с него забирали мраморные надгробные плиты, кирпичи, откалывали изразцовые плитки. Примерно в первой половине XVII столетия Ишратхана лишилась мраморной панели с фасада, крупные плиты которой забрали для двух медресе - Шер-Дор и Тиллякари, возводившихся тогда на Регистане по распоряжению Ялангтуша, военачальника и наместника бухарских ханов в Самарканде.

Михаил Массон в очерке «Самаркандский мавзолей, известный под названием Ишратхана» констатировал, что в первой половине XIX века много кирпича со второго этажа было взято для постройки тахоратханы (помещения для ритуального омовения) у Шахрисабзской дороги, рядом с кладбищем при мазаре Абди-Даруна.

Он писал, что в 1905 году на имя губернатора Самаркандской области поступило заявление местного жителя с просьбой разрешить ему использовать кирпич с развалин Ишратханы на постройку за его счет шести-восьми худжр у мазара Абди Дарун. Глава Самаркандской области, полагая, что на памятнике «собственно говоря, нечего спасать от разрушения», и что «нет надежды на то, чтобы постройка эта когда-либо была реставрирована», нашел возможным удовлетворить просьбу «благодетеля», о чем и сообщил в канцелярию туркестанского генерал-губернатора. Последний запросил Археологическую комиссию, может ли здание Ишратханы «быть уничтожено путем предоставления вышеупомянутому лицу права воспользоваться кирпичом для постройки худжр». На это граф А. Бобринский ответил в том смысле, что охрана развалин не представляется необходимой, а потому со стороны Археологической комиссии не встречается препятствия к использованию кирпича для возведения худжр. Полученное разрешение было воплощено в жизнь не просителем, а тремя другими самаркандцами, на средства которых с западной стороны хауза, у ханаки Абди Дарун, появились сложенные из кирпича с Ишратханы несколько келий маленького медресе.

Варварская «реставрация»

До позднего советского времени Ишратхана ни разу не реставрировалась. В 1950-1960-е были частично укреплены стены постройки, восстановлены перемычки и выстилки пола, а также был проведен небольшой ремонт, не гарантировавший сохранности здания в будущем.

Мавлюда Юсупова, заведующая отделом Архитектуры Института искусствознания Академии наук Узбекистана, в статье, написанной в 2012 году, рассказывает, что первые предложения по частичной реконструкции Ишратханы были сделаны Галиной Пугаченковой, на основе собственных обмеров и исследований графически воссоздавшей высоту стен и их очертания, декор купольной башни; схемы рухнувших перекрытий. Они и стали основой для всех последующих проектов реставрации здания.

В 1980-е годы в Узбекском научно-исследовательском и проектно-изыскательском институте консервации и реставрации памятников культуры (УзНИПИИ) был разработан проект восстановления Ишратханы, предусматривающий метод консервации здания с его частичной реставрацией, без возведения купола, а также составлено архитектурно-реставрационное задание на разработку его музеефикации. В 1987 году выполнены предварительные работы по восстановлению росписей и мозаики.

К сожалению, после распада СССР единственный во всем регионе Узбекский научно-исследовательский проектный институт реставрации памятников был закрыт. Как пишет Мавлюда Юсупова, уже в другой статье, – за ненадобностью. После этого проектными работами стали заниматься частные фирмы, а сама реставрация – осуществляться руками обычных строительных организаций и наемных рабочих.

Тем не менее, в 1990-е узбекские ученые продолжили работы по подготовке восстановления Ишратханы. Был скорректирован реставрационный проект портала, его укрепления и консервации, подготовлен план первой очереди благоустройства здания. В 2007-2010 годах сотрудниками Специализированного института реставрации памятников архитектуры из немецкого Потсдама, совместно с Главным управлением по охране и использованию памятников архитектуры при Министерстве культуры и спорта Узбекистана были проведены работы по воссозданию декора отдельных частей исторического объекта.

Реставрация. Фото Алексея Волосевича

В сентябре 2011 года, правительство Узбекистана специальным постановлением, подписанном Шавкатом Мирзиёевым, в то время премьер-министром, утвердило программу по исследованию, консервации, реставрации и целевому использованию объектов культурного наследия Самарканда до 2015 года. Планировалось потратить на Ишратхану 1,48 миллиарда сумов ($620 тысяч). Контроль за исполнением был возложен на заместителя премьер-министра Узбекистана Абдуллу Арипова.

Однако реставрационные работы по каким-то причинам не были закончены. В вялотекущем режиме они продолжались еще несколько лет, причем «реставраторы» даже не дали себе труда подобрать кирпич того же цвета, ремонтируя его первым попавшимся под руку – практически белым.

Попытки переименования

В последнее время стала отчетливо проявляться дополнительная тенденция – по «переименованию» Ишратханы. Даже в сообщении Госмотуризма и в опровержении замхокима Самаркандской области постройка именуется Ашратхоной. Одни утверждают, что её «правильное» название происходит от арабского слова «ашара» («десять»), поскольку в мавзолее будто бы десять комнат. По уверению других, здание в плане квадратное, а «квадрат» по-арабски опять-таки «ашрат». На самом деле оно не квадратное, в нем не десять комнат, и слово «квадрат» по-арабски звучит иначе – «мурабба». Очевидно, многим людям психологически сложно увязать «легкомысленное» наименование сооружения с самой идеей погребения, смерти, печали, в связи с чем и множатся версии, будто бы восстанавливающие случайно «искаженное» исконное наименование. Кто-то соответствующим образом даже «подправил» Википедию.

Фото из статьи Мавлюды Юсуповой. Ни о каких десяти комнатах не может идти и речи

«Никаких документальных свидетельств по поводу «Ашратхоны» - не существует, - высказался по этому поводу Рустам Хусанов. - Называть мавзолей по количеству комнат - такого прецедента тоже не встречал. Если есть - пусть кто-нибудь назовёт».

По его мнению, всё объясняется гораздо проще.

«Войдите же в рай, радостно, ликуя, вместе со своими жёнами, где ваши лица будут сияющими от счастья». Им в раю уготовано всё, что пожелают души и что усладит очи. И чтобы их радость была полной, им будет сказано: «В этом блаженстве вы пребудете вечно!» (сура аз-Зухруф, 43:69-70, в переводе) - вот о каком Ишрате (радости и блаженстве) идёт речь».

Статья по теме:

Кирпичом по тимуридам. Что ждет Ишратхану – самый загадочный памятник Узбекистана