Вещественные доказательства

Заседание началось с того, что адвокат Сергей Майоров, защищающий Бобомурода Абдуллаева, подал ходатайство о предоставлении ему возможности ознакомиться с вещественными доказательствами.

Он пояснил, что Абдуллаева уже обеспечили текстами за подписью «Усман Хакназаров» (чтобы уточнить, какие принадлежат ему, а какие – другим авторам, использовавшим этот же псевдоним – авт.). Однако, по его словам, им не удается ознакомиться с вещественными доказательствами, поскольку в здание суда не разрешают вносить телефоны, фотоаппараты и даже флэшки, что делает невозможным процесс фиксации. И адвокат попросил разрешения использовать фотоаппарат и диктофон, чтобы он мог знакомиться с материалами дела для защиты своего клиента.

Судья Зафар Нураматов ответил, что он готов предоставить подсудимым время для ознакомления с материалами дела.

«Задерживавшийся» два заседания подряд прокурор Кобилов, в этот раз, наконец, смог подъехать, - так что теперь гособвинителей стало двое: он и Юлдашев, – и тотчас же выразил своё несогласие с заявленным ходатайством: дескать, Майоров и Абдуллаев уже знакомы со всеми материалами, а запрещение вносить аппаратуру относится к правилам внутреннего распорядка. Прокурор Юлдашев поддержал коллегу.

Суд удалился на совещание. Совещались они долго, хотя речь шла о вещах совершенно несложных. Главные вещественные доказательства – план «Жатва», заключения экспертов и запись разговора, состоявшегося в декабре 2013-го по скайпу между Абдуллаевым, Насреддиновым и Мухаммадом Салихом. По-видимому, члены суда ждали чей-то ответ - неплохая иллюстрация их «независимости».

Бобомурод мимикой показал родственникам, что, когда его били в изоляторе СНБ, ему сломали зуб, и с утра его возили к стоматологу – вырывать остатки зуба. Я обратил внимание, что, находясь в клетке, он спокойно общался с Хаётом Насреддиновым. Последний периодически ему что-то втолковывал, энергично размахивая руками.

Через 45 минут суд вернулся и огласил определение: ходатайство адвоката Майорова удовлетворить частично – в первой и второй части, а в третьей, насчет возможности вести аудиозапись судебных заседаний – отказать, поскольку такого разрешения председатель Ташкентского суда по уголовным делам никому не давал.

Судья Зафар Нурматов пояснил, что уже на следующий день Майоров с Абдуллаевым смогут ознакомиться с документами, сфотографировать их и записать на флэшку.

«А за это, друг мой пьяный…»

Перед судом вновь предстал свидетель Кенжа Мусанов (по словам Бобомурода Абдуллаева, тайный сторонник Мухаммада Салиха, - от чего сам Мусанов упорно открещивается).

Насреддинов: «Вы сказали, что наш разговор являлся его проверкой. Проверкой чего?»

Мусанов отвечает. (…) Добавляет, что, возможно, его проверяло руководство [Минобороны]. А может это была просто шутка.

Н: «Ваше звание в 2013 году?»

М: «Старший лейтенант». (…)

Н: «Знаете, что такое посягательства на конституционный строй?»

Судья: «Снимаю вопрос». (…)

Адвокат Майоров: «На прошлом судебном заседании вы рассказали о вашей встрече втроем (имеется в виду встреча Абдуллаева, Мусанова и Насреддинова в доме последнего в декабре 2013 года – авт.), [между вами по скайпу] состоялся сеанс связи с Мухаммадом Салихом. Произносились ли при этом слова о свержении конституционного строя? Воспринимали ли вы их как предложение по свержению? Вы слышали от кого-нибудь из них предложения по свержению конституционного строя?»

М: «Нет, такого не слышал».

Майоров: На прошлом заседании вы заявили, что в будущем вам обещали большую должность [в Минобороны]. (Спрашивает, кто ее обещал.)

Судья: «Снимаю вопрос - Мусанов на него в прошлый раз ответил» (он сказал, что якобы «они обещали» – авт.).

Майоров: «Как вы восприняли информацию о том, что он [Мухаммад Салих] ищет адреса крупных чиновников (руководителей армии, СНБ и МВД – авт.) и обращается к вам?»

Судья: «Снимаю вопрос, он уже говорил об этом».

«Вы сказали, что вы военный, защитник Отечества, - при вас происходит разговор антигосударственных сил, почему вы не защитили родину?» - грозно напустился на него адвокат Абдураимов.

«Что они говорили – я не слушал», - растерялся Мусанов.

Насреддинов: «У нас была очная ставка, вы назвали себя патриотом Узбекистана. Что должен делать патриот, увидев нехорошие поступки?»

М: «Должен был сообщить руководству, но так как я думал, что это проверка или шутка, и не понял ничего, то не сообщил – это была моя ошибка».

Интересно, что на предыдущем заседании о том, что он воспринимал разговор с Мухаммадом Салихом как некую проверку, рассказывал Хаётхон Насреддинов, теперь практически те же слова произносит и свидетель Кенжа Мусанов» (кто-то надоумил его отвечать именно таким образом). Абдуллаеву остаётся только подтвердить это, и всё, всем можно расходиться по домам - за «проверку» никого не сажают.

Абдуллаева против Абдуллаева

Мусанова отпустили и пригласили второго свидетеля - Чарос Абдуллаеву, бывшую однокурсницу Бобомурода Абдуллаева и его однофамилицу. Несмотря на жару, она была одета не по сезону – в длинной теплой юбке и в чем-то типа кофточки.

Она назвала своё полное имя, сообщила, что родилась в 1973 году, в Хорезмской области Узбекистана, узбечка, образование высшее, не замужем, работает на фирме «Калдыргоч-медиа» в Кашкадарье. Прописана в Ташкентской области.

Ей разъясняют права и обязанности свидетеля. «За дачу ложных показаний свидетели несут установленную законом ответственность». Она подтверждает свои показания, данные на предварительном следствии.

Судья: «Расскажите суду, что случилось. Вы обратились с заявлением (о том, что 12 лет назад, в 2005 году, Бобомурод Абдуллаев поручил ей перевести три «антигосударственные» статьи за подписью «Усман Хакназаров» - авт.), вас допрашивали».

Чарос Абдуллаева рассказывает, что Бобомурода она знает со школы, вместе учились и в Ташкентском университете по специальности «филология». Работали в информагентстве «Туркистон-пресс», он в русской, а она в узбекской редакции. В 2005 году у нее было тяжелое финансовое положение, и она попросила у Бобомурода в долг. «Денег нет», - сказал он. Но есть возможность заработать переводами. И дал ей текст. В нем присутствовали негативные отзывы о президенте Узбекистана, говорилось, что евреи помогли ему прийти к власти и сами захватили власть. (Очевидно, имелась в виду опубликованная в интернете статья, где Ислам Каримов был объявлен тайным евреем; ее перепечатали почти все исламистские сайты – авт.). После этого, по словам Чарос Абдуллаевой, ее в течение 12 лет терзали муки совести, а когда она в 2017 узнала, что «Усман Хакназаров» - это сам Бобомурод Абдуллаев, то пошла и написала на него заявление.

Судья: «Вы даете свои показания добровольно?»

Ч: «Да».

Прокурор Кобилов: «Когда и с какой целью вы обратились с заявлением о незаконных действиях Абдуллаева?»

Ч: «25 сентября 2017 года».

(Бобомурод Абдуллаев был похищен сотрудниками СНБ 27 сентября; слова Чарос о дате ее заявления не имеют значения – Бобомурод рассказывал о махинациях эсэнбэшников с датами, так что, скорее всего, оно оформлено задним числом – авт.)

Прокурор: «Куда обратились?»

Ч: «В СНБ».

Прокурор: «Является ли оно [обращение] добровольным, никто ли вас не принуждал?»

Ч: «Нет».

Адвокат Майоров: «Вы сказали, что в 2005 году работали с Абдуллаевым и получили от него 100 долларов? Вы с ним просто общались или вас связывали деловые отношения?».

Ч: «Деловые – нет. Просто общались».

Майоров: «Когда вы узнали о том, что Бобомурод Абдуллаев и «Усман Хакназаров» - одно и то же лицо?»

Ч: «Недавно, в прошлом году (2017-м – авт.). До подачи [заявления] в СНБ. Из интернета, из Фейсбука».

М: В тех статьях, которые вы переводили [по просьбе Бобомурода Абдуллаева], был указан автор?»

Ч: «Да».

М. «Вы не знали, что их автор – Бобомурод?»

Ч: «Нет».

Чарос Абдуллаева рассказывает, что Бобомурод дал ей переводить примерно 10 страниц текста, и она не помнит, сколько статей там было. Подтверждает, что они были подписаны как «Усман Хакназаров». (…)

Адвокат Майоров: «Где вы написали свое заявление?»

Ч: «В здании СНБ, в отделе писем».

Уточняет, что это здание находится на улице Абдуллы Кадыри, а допрашивали ее в следственном изоляторе СНБ на Юнусабаде (на улице Гвардейской – авт.).

Адвокат Джаббаров: «Что сподвигло вас написать заявление?»

Ч: «Угрызения совести».

Адвокат Довлатов: «Он [Бобомурод] предлагал вам еще платные переводы?»

Ч: «Нет».

(Бобомурод на одном из предыдущих заседаний говорил прямо противоположное – что Чарос Абдуллаева в середине 2000-х переводила тексты для его сайта «Озод Овоз» («Свободный голос») и получала за это ежемесячную оплату в 100 долларов. По его словам, следователи СНБ заставили его написать заявление против Чарос без указания даты. Он предположил, что ей покажут эту бумагу, и, со словами «Видите, он же на вас клевещет», заставят написать аналогичное заявление на него самого.)

Бобомурод Абдуллаев: «Чарос, ассалом алейкум!.. Из какой конкретно публикации ты узнала, что я – «Усман Хакназаров?»

Ч: «Не помню».

Говорит, что свое заявление в СНБ она сдала и ушла, номер регистрации тоже не помнит. Уточняет, что впоследствии ее допрашивал Веселов Александр.

Судья: «Вы говорили, что Абдуллаев мыслит по-другому. Что вы имели в виду? Например?».

Ч: «Шире мыслит; как журналист, считает, что нужно спрашивать мнение разных сторон».

Вопросов к ней больше нет, и ее отпускают.

После ее ухода Бобомурод Абдуллаев сообщил, что из Фейсбука она никак не могла узнать, что он писал под именем «Усман Хакназаров» (там этой информации просто не было – авт.). И добавил, что сотрудник СНБ Тимур Якубов говорил о ней: «Посмотрим, выдержит ли она домогательства».

Эксперт Питиримова

После того в зал заседания была вызвана профессиональный эксперт – сотрудница Республиканского центра судебной экспертизы Ольга Питиримова.

Она назвала себя и сообщила анкетные данные – 1967 года рождения, русская, гражданка Узбекистана, имеет высшее филологическое образование, в разводе. Пояснила, что перед ними были поставлены определенные вопросы, на основе предоставленных свободных образцов они провели несколько экспертиз и составили свои заключения.

Судья: «Вы ознакомлены со статьями «Усмана Хакназарова» Что было предметом исследования?»

П: «Конкретные статьи, [проект] «Жатва», и я отвечала на вопросы».

Прокурор Кобилов: «Вы указываете, что статьи [под псевдонимом «Усман Хакназаров»] написаны Абдуллаевым и Салихом?»

П: «Было проведено исследование и при анализе их статей были выявлены совпадающие признаки – их было много, возможно, ещё кто-то участвовал [в написании этих статей]. Построение предложения, орфографические ошибки (перечисляет ряд признаков) и т.д.

Прокурор: «О проекте «Жатва».

П: «В проекте «Жатва» говорится о свержении существующего строя. Он предусматривает свержение «антинародного режима», его инициатором является НДУ, бюджет проекта, оплата труда пропагандистов и агитаторов, должностных лиц, участвующих в отстранении от власти законно действующего правительства».

Адвокат Майоров: «Вы упомянули, что вам предоставили [для проведения экспертизы] свободные образцы? Что это такое?»

П: «Это образцы [статей], которые «органы» предоставляют для сравнения. Образцы, которые принадлежат авторам Абдуллаеву Бобомуроду и Мухаммаду Салиху».

Майоров: «Сколько заключений экспертизы вы подписали по делу, две?»

П: «Вообще-то их три было».

М: «У меня три, я покажу ей».

Сверяет даты и подписи, задает Питиримовой ряд уточняющих вопросов и приходит к выводу, что на момент подписания экспертных заключений – то ли некоторых, то ли всех – она не расписалась, что предупреждена об ответственности за дачу ложных показаний.

П: «Эксперты предупреждены всегда».

М: «Это означает, что эта дата не соответствует действительности» (здесь я утратил способность понимать смысл их спора и не могу судить, насколько это существенно – авт.). (…)

М: «В этом заключении перечислены статьи, которые вам были предоставлены для исследования, изучения на политологический анализ. Здесь написано, что в статьях, опубликованных в 2014 году, присутствует критика президента и Гульнары Каримовой».

П: «Этот анализ политологический делал политолог, всего [экспертные заключения] делают три эксперта.

М: «Вы должны отражать, что в статьях присутствует критика президента?»

П: «Да».

Абдуллаев: «Здравствуйте, Ольга Евгеньевна, я тот самый «Усман Хакназаров». Вот я читал, что эксперты не смогли установить авторов «Жатвы»?

П: «Он написан деловым стилем, его мог написать любой человек, там нет характерных признаков, поэтому мы не смогли установить [автора плана]».

Майоров: На чем вам предоставили «Жатву?»

П: «Не помню, я всё копировала на свой компьютер». (Ранее она говорила, что материалы были переданы на жестком диске и, возможно, других носителях – авт.)

Адвокат Муножат Парпиева, второй защитник Бобомурода Абдуллаева: «Предоставленные вам тексты были на русском или на узбекском языке?»

П: «И на русском, и на узбекском. «Жатва» была только на русском».

Старший эксперт Салиева

Место у трибуны занимает свидетель Салиева, 1975 года рождения. Образование высшее филологическое. С 1996 года работает в Республиканском центре судебной экспертизы. Старший эксперт.

Ей задают примерно те же вопросы и получают примерно те же ответы. Адвокат Майоров точно так же начинает сверять с ней подписи и даты.

Прокурор Кобилов: «Когда они расписывались – это техническая часть, и никакого отношения к уголовному делу не имеет».

Эксперт Салиева говорит, что изучала материалы на узбекском языке.

Абдуллаев: «Маленькое уточнение. Я на узбекском ничего не писал, так что нашего уважаемого эксперта заставили зря трудиться».

Два заявления

Адвокат Майоров делает заявление. «Свидетель Чарос Абдуллаева после выхода из здания суда села в машину СНБ, это говорит о том, что она находится под давлением. Я могу назвать свой источник (уточнивший, что этот автомобиль принадлежит именно СНБ – авт.)».

«Это я попросил своих помощников вывести свидетелей через отдельный выход, чтобы они не общались с посетителями, - проинформировал судья. - Насчет машины я не в курсе. Если надо, можно ее опять вызвать и допросить».

(Ранее, во время перерыва, ко мне подошла журналистка Малохат Эшанкулова и сказала, что Чарос вывели через другой выход. Выйдя из здания суда, она расплакалась. Ее посадили в машину с номером 01-737 АВД и увезли.)

Слово взял Хаёт Насреддинов: «Создается впечатление, что я оклеветал Абдуллаева и Кенжу [Мусанова]. Я хотел бы потребовать запись [разговора с Салихом]. Я читал ее, и хочу, чтобы [нам была предоставлена возможность] либо прослушать, либо прочитать ее . Мой адвокат сказал, что не нашел ее в деле».

Судья: «Если она есть – она будет озвучена».

На этом очередное заседание суда завершилось. Следующее назначено на 9 апреля.