Проверка и аресты

Коротко - информация общего характера. Азат Ерекешов родился в 1971 году в Караузякском районе Каракалпакстана, в 1999-м окончил Самаркандский государственный институт архитектуры и строительства. С 2000 года работал в Нукусе архитектором, сначала в частной фирме, затем в различных государственных органах. С 2015-го занимал должность главного архитектора Нукуса. На ней он оказался неожиданно для себя: его предшественника, Сагинбая Утаниязова, посадили (впоследствии он был освобожден по болезни), а, поскольку Ерекешов работал в этой сфере уже 16 лет, он тут же был назначен на освободившееся место. Арест Утаниязова привел к тому, что тот не смог в надлежащем порядке передать преемнику вверенное ему имущество, и позже это сыграло свою роль.

Светлана уточняет, что в «высокой» должности ее муж выполнял только архитектурно-планировочные задания (АПЗ). Проектировал здания – жилые, нежилые, мосты, фабрики, многоэтажки для детей-сирот и для инвалидов. Этим занимались он и около 40 частных проектных групп. Готовые планы (часть их посылалась на согласование в Ташкент) сдавались в Государственное предприятие землеустройства и кадастра недвижимости, то есть организацию, продававшую земельные участки через аукционы. Ерекешов занимался только чертежной работой и к торговле землей отношения не имел, это была прерогативой хокима города Жалгаса Опаева.

Главным архитектором Нукуса он проработал два года. О его финансовом состоянии лучше всего говорит то обстоятельство, что у него не было машины и в течение последних восьми лет вместе с женой и двумя детьми Ерекешов жил в съемной однокомнатной квартире. Он вырос в районе и собственным жильем в Нукусе не смог обзавестись даже к 45 годам. «Азат был честным, трудолюбивым, - говорит Светлана. - У него не было никакой «крыши», ничего не было - он взяток не брал и не давал».

Азат Ерекешов и Светлана Есбергенова

Сама она в 1997-2006 годах работала в каракалпакском отделении Академии наук Узбекистана, с 2008-го преподавала в нукусском филиале ташкентского университета информационных технологий (ТАТУ), а с 2014-го по 2016-й год заведовала кафедрой и была проректором филиала Государственного института искусств и культуры Узбекистана.

По ее словам, еще до начала всей этой истории у Азата стал сильно болеть живот, он постоянно на работу ходил с обезболивающими таблетками. «У него язва желудка была. Его друг работает в больнице, они проверили шлангом, и сказали, что состояние тяжелое, мужу надо получать группу инвалидности. Азат ответил: «Я вот этот отчет закончу, потом пойду». В декабре он хотел лечь на операцию, но хоким города его не пустил: «Не будешь лежать, работать некому». А у него были приступы боли, до трех часов ночи он не спал. Два раза заявления подавал на увольнение, но его не отпускали».

За несколько месяцев до этого разговора с хокимом, в июле 2016-го, у него на работе началась внеплановая проверка. С августа главного архитектора стали вызывать на допросы в прокуратуру в качестве свидетеля. Ранее, в апреле 2016-го, против нескольких его подчиненных были возбуждены уголовные дела и их арестовали, кроме того, под стражу были взяты некоторые люди, занимавшиеся куплей-продажей земли. Как оказалось, в рамках серии дел о махинациях с недвижимостью, растратах и хищениях.

Сама Светлана уверена, что хоким Опаев и некоторые сотрудники архитектурного отдела при Госстрое Республики Каракалпакстан действительно имели отношение к незаконной продаже земельных участков. Расследованием этого занялись Генпрокуратура Узбекистана, и, почему-то, СНБ. В ходе следствия как минимум трех арестованных, которых она знает лично, избивали, пытали и требовали дать показания на ее мужа, о чем они впоследствии и заявили во время суда. А от Азата Ерекешова добивались «компромата» на руководителя города. «Единственная причина, по которой посадили Азата, – они хотели, чтобы он дал показания на хокима Нукуса Жалгаса Опаева и прокурора города Асметуллаева. Они хотели убрать этого прокурора и поставить своего. Но он «по собственному желанию» ушел на пенсию».

Хоким тоже легко отделался: Светлана уточняет, что в конце августа 2017-го его отправили на пенсию, даже не завели против него уголовное дело. Примечательно, что радио «Озодлик» в 2014 году также объясняло арест главного архитектора Нукуса Сагинбая Утаниязова тем, что кто-то «подкапывался» под хокима Опаева.

Арест Ерекешова

В течение нескольких месяцев лета и осени 2016 года Азат Ерекешов регулярно ходил в прокуратуру. 11 января 2017-го его снова вызвали и он думал, что как обычно идет на допрос.

«В четыре часа к нам домой пришли следователи прокуратуры для обыска, человек пять, показали приказ о его задержании, - описывает Светлана произошедшее в тот день. - Мои телефоны выключили. Потом их начальник позвонил [в прокуратуру] и дал мне трубку. Муж сказал: «Мне бояться и скрывать нечего, пусть проверяют. Но позови моего брата, потому что они могут что-нибудь подкинуть». Я им говорю: «Он больной. Его нужно госпитализировать…».

Первые три дня главного архитектора держали в СИЗО МВД. Позже стало известно, что в день ареста ему предъявили обвинение по статьям 167 («Хищение путем присвоения или растраты»), 168 («Мошенничество»), 210 («Получение взятки»), 211 («Дача взятки»), 228 («Изготовление, подделка документов, штампов, печатей, бланков, их сбыт или использование»), 229 («Самоуправство») УК РУз, «назначив» руководителем преступной группы.

Взятки, по версии следствия, он давал хокиму города для продажи земельных участков. При этом хоким будто бы был в доле. Следствие насчитало 1 миллиард 300 миллионов сумов (около $205 тысяч по состоянию на сентябрь 2016 года), которые якобы получила за незаконную продажу земельных участков группа из 16 человек под руководством Азата Ерекешова. Основная часть обвинения строилась на показаниях его подчиненных (Мансура Есемуратова, Бахтияра Бекниязова, Баймухамбета Матенова), арестованных за несколько месяцев до этого и подписавших 94 обвинительных эпизода на Азата, - что они якобы видели как у кого-то он брал взятку в 3 миллиона сумов (примерно $500), у кого-то 5 (примерно $800), и так далее.

Кроме того, на него «повесили» 16 миллионов сумов ($2.500 в сентябре 2016-го) «растраты» - имеется в виду будто бы исчезнувшее имущество его предшественника. Хотя, говорит Светлана, оно никуда не исчезало, а остаётся в целости и сохранности – «бэушные» компьютеры, кондиционеры, печки, принтеры, бытовая техника. «Ревизоры специально искали, к чему прицепиться. Когда он спросил, где у них разрешение на проверку, они сказали, что им дали устное указание по телефону», - вспоминает она.

Через три дня главного архитектора перевели в следственный изолятор управления СНБ по республике Каракалпакстан. «Первое, что при встрече с моим мужем сказал Б.Хайтов, курировавший следователей Генпрокуратуры в Нукусе: «Это ты Ерекешов? Тебя еще не посадили? Я сам этим займусь. И ты у меня заговоришь».

Почему его поместили именно в изолятор СНБ, Светлана объясняет так: «Потому что туда никто не может зайти как защитник. А в [нукусскую] тюрьму, СИ-9, можно (следственный изолятор МВД № 9 – AsiaTerra). Они нашему адвокату так и сказали: «Сиди тихо, а то мы тебя лишим лицензии [на адвокатскую деятельность]».

Азат Ерекешов после выхода из изолятора СНБ

В соответствии с законодательством Узбекистана, чтобы отправить человека под арест, необходима санкция суда. И она была тут же выдана нукусским городским судом по уголовным делам под председательством С.Мамбеткадырова. Возможно, суд не обратил внимания на тяжелое заболевание арестованного. Однако уже через два дня после ареста мужа Светлана написала в «виртуальную приемную» президента, и вскоре в бюро судебно-медицинской экспертизы Минздрава Республики Каракалпакстан имени Суюнова под руководством Бердимурата Дальжанова было проведено обследование, результатом которого стало заключение, что Ерекешов может содержаться под стражей.

«Коллеги Азата передали мне, что судмедэкспертам велели написать это «сверху», - говорит Светлана. - Его просто заставляли глотать шланг, от чего ему было плохо, и отказались сообщить результаты исследования - это, говорят, не твое дело».

Таким образом, врачи осмотрели Азата Ерекешова и, конечно, определили его состояние. Но всё равно написали то, что они них требовали. А в изоляторе СНБ, как оказалось, не было ни необходимого для больного человека питания, ни лекарств, ни даже врача, только фельдшер. «Муж мне потом рассказал: «Утром попросишь таблетку, они завтра вечером дают…».

Пытки и избиения в СНБ

В изоляторе главного архитектора стали подвергать методичным избиениям и пыткам, требуя, чтобы он признал обвинение, а также дал показания на хокима и прокурора.

«Мой муж был очень сильный, волевой человек, - рассказывает Светлана. - Четыре месяца его там держали. Без диетической пищи, без медикаментов. Ему даже обезболивающее не хотели давать. Когда я приносила, у меня его не принимали, и он лежал с сильными болями».

Несмотря на то, что Ерекешов находился в изоляторе СНБ, на допросы его возили в расположенное неподалеку здание городской прокуратуры. В первый месяц - каждый день. Дело вели следователи Улугбек Ахмедов и Фаррух Бегиев из 21-го отделения Генпрокуратуры, так называемого отдела по борьбе с коррупцией и организованной преступностью. Сами следователи в изолятор СНБ не приходили.

«Оказывается, есть такие лохмачи, [заключенные] приговоренные к большим срокам или к пожизненному лишению свободы, они здоровые бывают. И эти лохмачи с подъема до отбоя его избивали. Я потом мужа не узнала, когда на свидание увидела. Поэтому они его и не показывали, отказывали мне в свидании. Он объясняет [в СНБ], что не давал хокиму ничего, и не брал. «Не может быть, - говорит лохмач, - и снова бьет…».

Cветлана обращает внимание, что избивавшие были не из Нукуса, их специально привезли в изолятор из из Таштюрьмы и колонии Джаслык. Позже ее муж назвал имена и фамилии некоторых из них: Аслиддин, Дильшод Диёров, Флюр Акбашев. Сами эсэнбэшники и следователи Генпрокуратуры его не били. Когда допрос записывался на камеру, они вели себя очень культурно – для записи. А не под запись давили морально, материли, не давали еды и воды, но грязную работу поручали лохмачам.

«В 11 часов ночи его вызывают якобы на допрос и ведут в подвал. Там ему ногти ломают, раскаленный кипятильник в задний проход суют, иглами колют. Оказывается, эти лохмачи имеют право что угодно делать. Это не только он об этом рассказывал, но и Матенов, Бекниязов, Есемуратов. «Мешок на голову, - говорят, - и не знаем куда нас заводили». А там требуют подписать бумаги, которые им дают».

«Они им ногти выдергивают на ногах, в обувь наливают холодную воду и все в трусах перед допросом сидят. И по одному вызывают. Там есть окно, решетка, за нее держишься, они окно открывают и на тебя холодную воду льют. Зимой, в холод. И если ты не дай Бог, решетку отпустишь, они тебя бьют. По тем местам, где не бывает синяков. А когда синяки появляются, они (сотрудники СНБ - AsiaTerra) ждут пока синяки уйдут, крема дают, мази. И они заставляли писать мужа, что он упал с кровати. Представляете? Взрослый человек 45-ти лет. И сокамерников заставляют подписывать [бумаги], что он упал».

«Муж мне потом рассказал, что в марте в изоляторе ему два раза делали вливание – натрия хлорид – и ввели шприцом какое-то неизвестное вещество. Один казах по имени Жаксылык. После этого, - говорит, - у меня рвота началась, я лежал в крови, меня рвало постоянно». Это все слышали, сокамерники сказали, что он не кушал, он в крови лежал, и кричал: «Помогите». Конвойный в дверь постучал и говорит: «Поаккуратнее». Полотенце ему в рот, оказывается, совали, чтобы его не было слышно - а то бы его избили».

«У нас в Нукусе все боятся СНБ и Генпрокуратуры. Поэтому и адвокаты отказывались [от активной защиты], я сама бегала, сама писала. Одного адвоката, Оралбая Досназарова, нашел брат мужа. Но он бездействовал, в изолятор не мог зайти к нему, «вверх» вообще не обращался. Не писал, что Азат болен и нуждается в лечении. Он встречался с мужем на допросах, когда его вызывали, но всё писал по указке следователей. Правда, он был до конца. А второй, Шамшетов, отказался. Его тоже нанял брат Азата. В какой-то момент он мне сказал: «Из-за того, что ты пишешь в портал (в «виртуальную приемную» президента – AsiaTerra), обращаешься во все инстанции, ссоришься с ними, они будут избивать твоего мужа. И я отказываюсь от этого дела».

«С 11 января, когда мужа арестовали, я его не видела. Хотя по 151-му пункту внутреннего распорядка МВД Узбекистана я имею право на короткое свидание два раза в месяц. Но они (эсэнбэшники - AsiaTerra) не давали. Следователь генпрокуратуры спрашивал [разрешения на свидание] у Б.Хайтова – он в изоляторе СНБ в Нукусе работает, курирует следователей, тот не разрешил. И только 28 марта, через два с половиной месяца, мне дали первое свидание. И то в присутствии шести человек.

Я его на этом свидании не узнала. Он просил оставить нас на 5 минут наедине, но ему отказали. На этом свидании присутствовали наш адвокат, следователь Генпрокуратуры по имени Музаффар, конвой и кто-то еще. Муж стал просить, кричал: «Света, не пиши никуда». Уже потом, в больнице, я его спросила: «Почему ты так сказал?». «Потому что они меня били, - отвечает. - «Если она, - говорят, - не перестанет писать, мы еще хуже сделаем». Об избиениях в их присутствии он сказать не мог».

«Начальник изолятора СНБ – Бахтияр Жолдасов. Лохмачи «выбивали» из арестованных какую-то информацию, и сообщали ее Жолдасову, который передавал дальше [руководству], что считал нужным. Он подчинялся Хайтову. А Хайтов - Ташпулатову. Иерархия. И все дежурные, конвой, молчали [о пытках]. Азат рассказал, что председатель СНБ Каракалпакстана Шухрат Ташпулатов был в курсе избиений, и все дежурные, конвойные знали, что его избивают», - говорит Светлана.

Процесс в Чимбае

В марте-апреле 2017-го в Чимбае, городе неподалеку от Нукуса, состоялся первый процесс по делам о незаконных манипуляциях с землей и недвижимостью. На него привозили арестованных подчиненных Азата Ерекешева, и его самого, несмотря на то, что он был в очень плохом состоянии, заставляли сидеть там и давать какие-то показания. Светлана уточняет, что, поскольку он был главным архитектором Нукуса, районные отделы находились у него в подчинении. Но судили не только их сотрудников, но и людей, не имеющих отношения к этим отделам, занимавшихся торговлей землей.

«На чимбайском суде 13 из 16 подсудимых взяли назад показания против Азата. Они сказали: «Мы его не знаем».

По словам Светланы, на суде рассматривались нарушения, совершенные в период 2013-2016 годов, то есть, в основном, еще до того как её муж занял должность главного архитектора. Подробности проходившего процесса ей не известны, как и то, что потом стало с этими людьми.

Выход в реанимацию

За несколько месяцев, проведенных в изоляторе СНБ, Азат Ерекешов похудел на 45 килограммов. Полное истощение организма, опухоль желудка, метастазы в печени. 27 апреля его вынесли оттуда на носилках с внутренним кровотечением, держаться на ногах он уже не мог, и отвезли в тюрьму СИ-9, где его долго не хотели принимать, опасаясь, что он там же и умрет. Однако все-таки позволили переночевать, а утром отправили в реанимацию экстренной больницы, где он пробыл до 3-го мая.

«В реанимации, когда в первый день его отправили на УЗИ, врач, проводивший исследование, не знал, что я его жена, и сказал мне: «Что с этим человеком сделали? Трактором, что ли, по нему проехались? Ни одного нормального органа нет», - вспоминает Светлана.

Определением Ташкентского областного суда по уголовным делам от 24 мая мера пресечения в виде заключения под стражу была изменена на домашний арест. А, учитывая состояние здоровья Азата Ерекешова, местом содержания под домашним арестом было определено медицинское учреждение – Республиканский онкологический диспансер. Туда его положили 3 мая с анамнезом: болеет в течение четырех месяцев.

В онкодиспансере врач в первый же день проинформировала, что лечить его уже бесполезно, поскольку он не выдержит ни операцию, ни химиотерапию. Ему самому говорить об этом близкие не стали, и до последнего времени он не знал свой точный диагноз. Хотя у него была уже четвертая стадия заболевания.

«Месяц он лежал в наручниках, под конвоем. И всё это время я добивалась, чтобы меня допустили к нему, чтобы я могла его хотя бы искупать. Разрешили только 24-го мая. Он уже не мог кушать, пить, я только водой ему губы смачивала. Через каждые два часа укол. Он не работает, я не работаю, я вся в долгах была, всё, что могла, продала».

«Муж рассказал, кто над ним издевался, кто виноват, что его держали в таких условиях, пытали. Я спрашиваю: «Что же ты не сказал, у тебя же допросы были, на которых присутствовал адвокат?». «Ты бы, - говорит, - меня бы тогда живым не увидела».

«Допустим даже, что он был виноват, - восклицает Светлана. – Но он же человек, гражданин Узбекистана. Он же не террорист, не насильник, не серийный убийца. Почему они его избивали? Потому что не давал [нужных им] показаний. Мне писали те, что в соседней камере сидели, рассказывали, как он кричал, мучился, как издевались над ним».

Когда состояние Азата Ерекешова стало совсем плохим, родственников попросили забрать его из диспансера. Через неделю после это, 18-го июля, он скончался.

«Я к этому Бахтияру Жолдасову, начальнику изолятора СНБ в Каракалпакии, потом ходила. Он спрашивает: «Чего пришла?». «Посмотреть в твои глаза. У меня двое детей остались, - хоть и на том свете, Бог тебя всё равно накажет». Он мне в глаза не смотрел. «Нет, - говорит, - мы его лечили». «Как ты его лечил? Фельдшер - это лицо со средним образованием. А у него онкология была четвертой степени…».

Суды в Ташкенте

Процесс по делу Азата Ерекешева и других сотрудников архитектурного отдела по непонятной причине было решено проводить в Ташкенте. Почему именно там, Светлана не знает. Говорит, что судья три раза просил перевести процесс в Нукус, поскольку из 180 свидетелей приехали лишь четверо, однако в Верховном суде отказали.

Заседания начались 9 сентября в Ташкентском областном суде по уголовным делам под председательством судьи С.Аширматова, гособвинителем был У.Азимов.

«Меня они даже не предупредили, о суде я узнала через третьих лиц, - говорит Светлана. - Я приехала в Ташкент, чтобы добиться оправдания своего [покойного] мужа».

Она заявила, что, согласно 3-му пункту 49-й статьи УПК, имеет право быть защитником и хочет сама его защищать. «Они хотели закрыть дело на основании 84-й статьи того же кодекса. По закону его можно закрыть «в связи со смертью», но тогда он не будет признан невиновным».

Во время процесса Светлана, помимо прочего, рассказала об отсутствии акта приема-передачи между её мужем и предыдущим главным архитектором Нукуса, и предъявила суду документы о наличии этого имущества. Позже выяснилось, что на решение суда ее показания не повлияли.

«Я говорю: «Юристу хокимията сказали: «Если напишешь на Азата, мы обещаем тебе неприкосновенность, свободу». И он написал, что он якобы дал ему взятку в полтора миллиона сумов ($240 долларов в сентябре 2016-го). Но если кто-то брал взятку, то тот, кто давал, тоже должен быть осужден, должен нести наказание. Этого нет».

«Бекниязов, Есемуратов и Матенов рассказали про пытки, которым подвергались в изоляторе СНБ в Нукусе. В неделю один раз «по-большому» выходишь, в день один раз «по-маленькому», уже кровью начали «по-маленькому» ходить. Лохмачи на «шпагат» сажают. Руки-ноги завязывают, к кровати приковывают и бьют. А сотрудники СНБ наблюдали, рядом стояли, и конвойные тоже. Бьют, пока не подпишешь. «Мы, - говорят, - даже не знаем, что подписали». Потом, когда их из СНБ Нукуса в Таштюрьму отправляли, им сказали: «Не дай Бог, вы расскажете, что здесь было, мы ваших жен сюда приведем, и вся тюрьма их будет иметь». «Отец Матенова в суде тоже заявил, что их кипятильниками пытали, в зад им совали. Судья никак не отреагировал на эти слова, молчал».

«Есемуратов в своем последнем слове сказал: «Просим вас оправдать Ерекешова Азата, потому что нас били, поэтому мы оговорили его, он не виноват», - продолжает Светлана. Их приговорили к выплате больших штрафов – кому назначили 300 миллионов (около $37.500), кому 400 ($50.000), кроме того, пока шло следствие, они уже отсидели по году».

В итоге всё произошло предсказуемо: Ерекешова признали виновным в мошенничестве, растрате, даче взятки. Наказание, в связи со смертью, назначено не было. Остальных, как выше уже говорилось, оштрафовали. Заявления о пытках были оставлены без внимания.

22 декабря состоялся апелляционный суд. «Там сидели три человека, - рассказывает Светлана. - Они даже не слушали, между собой разговаривали. Мне дали слово, я минут 10-15 говорила, адвокат тоже выступила, и они сказали: «Выйдите, мы примем решение». Мы на три минуты вышли, зашли, и они сказали, что приговор остается без изменений».

Сейчас вдова бывшего главного архитектора Нукуса пишет заявления и жалобы о необоснованном привлечении ее мужа к уголовной ответственности. «У меня около ста писем. И везде мне дают одни и те же ответы - что всё законно. Я аудиозаписи и видеозапись с ним и в СНБ сдавала, и куда только не сдавала. Присылают дежурный ответ: «Всё законно, всё правильно, а аудио-видеозаписи - это не доказуемо…».

Ответ Ташпулатова

«У меня есть письмо председателя СНБ Каракалпакстана Шухрата Ташпулатова. Он пишет: «Виновные наказаны. Применены административные меры наказания». Административные меры наказания - это выговор или 30-процентное удержание с зарплаты. Этого Ташпулатова с тех пор даже повысили, его теперь перевели сюда, в Ташкент, сделали заместителем председателя СНБ Узбекистана, начальником управления СНБ по Ташкентской области».

«Мне все говорят: ты никогда не сможешь оправдать своего мужа. Потому что если его оправдают, получат СНБ и Генпрокуратура». И никого не осуждают – ведь есть решение «экспертизы» о том, что его можно было держать под стражей. Обидно, что его посмертно осудили, хотя никаких преступлений он не совершал. Он умер, и никто за это не в ответе».