Все свое время Власова проводит в сидячем положении на обочине центральной улицы Амира Тимура (бывшая Юбилейная), недалеко от танкового училища, хотя, по ее признанию, способна «на жопе доехать» в любой конец города. «Вон до того магазина, что в 300 метрах, могу доползти где-то за полчаса», - говорит она.
Татьяна Власова на улице Чирчика
Ходить она не может: помимо первой инвалидности у нее еще и перелом шейки бедра, из-за которого она теперь в состоянии передвигаться только ползком.
Несмотря на типично бомжовскую внешность, Татьяна Михайловна вполне чистоплотна и даже по-женски стыдлива: нужду справляет незаметно для окружающих, отнюдь не под себя и исключительно ранним утром, когда на улицах нет прохожих. По большой нужде отползает подальше в сторону, а по малой - использует обрезанную баклажку, которую после опорожнения выливает в стороне от своего «обжитого» места.
«Ничего нельзя поделать…»
Среди местных жителей, подкармливающих Власову, - совершенно безумная женщина, которая, будучи значительно моложе пенсионерки, уверяет, что она «ее мама» и скоро заберет ее к себе домой, но почему-то этого не делает. Также полоумная утверждает, что «Татьяна Михайловна, благодаря своим детям, скоро разбогатеет и всем покажет».
Это неправда: детей у Власовой нет, муж еще в советское время разбился на автомобиле, а мать давно умерла, поэтому женщина может надеяться только на местные власти. Однако те, по их словам, ничем помочь не могут.
В частности, директор Центра трудоустройства и социальной защиты населения Чирчика Шерзод Нуруллаев, ссылаясь на распоряжение президента Узбекистана за номером 15/42, заявил, что для определения в дом престарелых любого одинокого пенсионера необходимо наличие прописки и всех документов, в том числе и о том, что он действительно одинок. На основании этих документов специальная комиссия и решает судьбу старика. В противном случае его Центр бессилен.
На мою просьбу выделить сотрудника, который бы занялся сбором документов Власовой и помог бы ей восстановить свой паспорт (поскольку она не ходит), чтобы поместить ее в приют, Нуруллаев вновь повторил, что ничего поделать не может…
Вот и выходит, что упомянутое им распоряжение главы государства не оставляет Власовой ни одного шанса на выживание. Хотя ее паспорт можно восстановить, равно как и возможно собрать за нее все необходимые справки, но для этого придется побегать, что Нуруллаеву, очевидно, не с руки.
Накануне мы встретились с Власовой на месте ее обитания, и она в подробностях рассказала о своей нелегкой судьбе.
«Как моя жизнь пошла наперекосяк»
- Я родилась в Ташкенте в 1958 году. Мы жили в районе ТашГРЭС и Института селекции, в однокомнатной квартире, в бараке. У меня был муж, и мы оба работали на авиационном заводе: я - токарем, он – слесарем.
В 1986 году в возрасте 28 лет я стала инвалидом. 26-го декабря мы с мужем Сережей ехали на нашей новой машине, которую только что купили, на Ташморе, к брату мужа. И по дороге врезались в дерево на обочине. Муж – сразу насмерть, а я вылетела головой в лобовое стекло…
Нашли меня только 29-го декабря на этом поле, где я, даже не знаю как, выжила. Привезли в больницу в Кибрае (поселок городского типа в Ташобласти - прим. авт.) с диагнозом черепно-мозговая травма. Я пролежала в коме больше месяца - лишь 7-го февраля пришла в себя. Помню, меня вся палата – восемь человек – заново учила ходить. Научили, правда, с тех пор я могла ходить только с помощью кого-то, держась под руку.
Выписали меня в марте, после чего дали пожизненную инвалидность 2-й группы, с соответствующей пенсией. Но я дома не сидела – устроилась на работу учительницей начальных классов. В ту же школу, где сама когда-то училась.
Татьяна Власова на улице Чирчика
Свободного времени было много. А у меня была знакомая - Розка-повариха, которая мне и говорит: я пирожки пеку, но продавать, деньги считать не могу… Вот я и стала ей помогать – продавать ее пирожки. Помню, прибегают ребятишки со школы, кричат мне: Татьяна Михайловна, пирожок не дадите, а то мне мама денег в школу не дала… Да нате, конечно, ради Бога. Они, эти детишки, меня так любили!..
Это всё происходило примерно с 1991-92-го до 2001-го года, когда, уступив просьбе соседей, которым необходима была комната для изготовления и продажи лепешек, мы поменяли ее на их двухкомнатную квартиру во 2-м микрорайоне Чирчика. В нашем решении не последнюю роль сыграл и тот момент, что меня на прежнем месте жительства все знали, и знали, что я инвалид. Да, я нормальная, все это понимали, но ведь у каждого понимание своё…
Через полгода эту «двушку» мы поменяли на однокомнатную квартиру в том же микрорайоне, поскольку нам нужны были деньги – наших пенсий на жизнь не хватало. К тому же раньше мы жили на третьем этаже, а теперь переехали на первый – нам обеим стало полегче.
В новой квартире мама заболела, стала ходить плохо. Тогда же я начала продавать наши вещи на местной барахолке. Делать-то было нечего: целый день сижу без дела, а тут хоть какое-то занятие появилось.
Помню, проходит однажды мимо меня мама и говорит, мол, Танечка, дай 50 рублей – я пойду и куплю немного капусты. Потом идет обратно, смотрю - несет полные четыре сумки. Говорю: что, наворовала? Она возвращает мне взятые у меня деньги и говорит: да нет, просто надавали мне разное торговцы…
Потом мама ходить совсем перестала. Тут надо сказать, что еще в Ташкенте она каждую неделю обязательно ходила в церковь: кого-то обмывала, кого-то поминала, в общем, всем помогала. При этом постоянно читала толстенную библию. И вот как-то я ухожу на барахолку, а она мне говорит: иди, а я библию почитаю. Возвращаюсь, а она с этой библией и лежит, уже мертвая… Так я осталась одна.
«Меня сгубила безалаберность»
Это был 2002 год. Я тогда стала ходить на другую барахолку - уже в 3-м микрорайоне. И вот как-то сижу и смотрю: мимо меня ходит какой-то мужик - прошел в одну сторону, в другую. А потом говорит: вы знаете, вы мне понравились. Я говорю: и что из этого? Он: пойдемте ко мне жить.
Присел ко мне и рассказал, что он бывший военный, что в 10-м микрорайоне живет его бывшая жена, с которой он развелся 25 лет назад, что совместно они нажили восьмерых детей: четырех сыновей и четырех дочек. Говорит: я один здесь, в 3-м микрорайоне, и мне так плохо. Я говорю: и я одна во втором, и мне тоже так одной плохо…
Съездили к его жене Ольге Николаевне познакомиться – чтобы она знала, с кем будет жить ее мужик, и чтобы я знала, кто его бывшая. Она сказала: Танюша, переходи к нему и живи с ним, а то он будет таскаться туда-сюда, он один-единственный…
Поехали к нему в его однокомнатную квартиру. А дома чистота и порядок, из мебели – диван, стол и всё. Газплиты нет, только электроплитка. Но за всё заплачено. Я смотрю, мужик неплохой, ну и переехала к нему. С тех пор мы так хорошо жили – я чувствовала себя, как в раю.
Однажды я предложила: давай мою квартиру продадим, хоть деньги будут. Так и решили. В декабре 2002 года сошлись, а в августе следующего года уже продали мою квартиру.
И вот в чем моя вина – мне надо было с ним расписаться и прописаться к нему. Но мы жили душа в душу. И хоть он мне предлагал расписаться, я всё ему отвечала, да зачем? Ему 60, мне 52, ну его, не будем расписываться! Так я и не торопилась.
И вот когда ему было 64 года, 65 должно было исполниться в ноябре, в сентябре 2013 года он умер: просто лег и не проснулся - сердце остановилось…
После этого ко мне пришла домкомша Нина Сергеевна и сказала: даю тебе полгода, и вон отсюда! При этом ни бывшая жена, ни его дети на эту квартиру не претендовали. Помню, я шла, плакала и думала: ну, куда мне пойти теперь, может, куда-нибудь в общежитие… И знаете, не на кочке, а на ровной дороге я упала и сломала себе шейку бедра.
В горбольнице меня продержали только лишь три дня. А я ни ходить, ни стоять не могу. Помню, меня привезли в дом, где мы жили, а домкомша мне говорит: я тебя предупреждала. Я говорю: предупреждала, но я ходить не могу. Тогда меня просто вынесли.
Еще в больнице мне сказали, что я даже сидеть не смогу. Так вот, сидеть я сама научилась и на жопе ездить - тоже сама. С тех пор так на жопе и катаюсь…
Без жилья, без паспорта, без пенсии
И вот я подалась в 3-й микрорайон на аллею, где и села. А там дети бегают, сумку вырывают, ну, думаю, вырвут паспорт, порвут, и что я тогда буду делать? Попросила одну знакомую, Гулю: отнеси в «опорку» (опорный пункт милиции - прим. авт.) на сохранение, она и отнесла. Помню, в последний раз я пенсию получила в июне прошлого года, а 10-го июля паспорт уже был в «опорке».
Никакой расписки при этом мне не дали – лишь пришел ко мне участковый и подтвердил, что мой паспорт у них.
Затем один участковый сменился другим, третьим, четвертым, и мой паспорт пропал. А без него я пенсию получить уже не могу.
В августе приходит участковый на аллею и говорит: уходите отсюда. Я говорю ему: найди мой паспорт, хочешь, за это все деньги забери – там уже два миллиона сумов накопилось (на сегодняшний день около 700 долларов США - прим. авт.). Мент ведь лучше поможет, чем простой человек. Он пошел в махаллю, в ширкат (жилтоварищество – прим. авт.), и в результате всё это заглохло. Это я теперь уже понимаю, что участковый меня затем с аллеи и выгнал, чтобы паспорт не возвращать.
Татьяна Власова на улице Чирчика
И теперь я никак не могу восстановить свой паспорт – для этого ведь нужно, чтобы кто-то ходил, хлопотал, а кто будет этим заниматься?..
В прошлом году в конце июля меня к себе на дачу забрал Витя – гармонист с базара. У него я восемь месяцев прожила - он меня поил-кормил. Теперь местные жители мне говорят, мол, езжай опять к нему, зачем ты от него ушла? А меня совесть заела – я же человек! Он трудится, а я сижу у него на шее. Хотя у него кроме меня было восемь собак и четыре кошки – всех надо кормить.
И вот, съехав от Вити, я сидела и спала в разбитом доме в 4-м микрорайоне. Мне туда местные чего только не носили: ковры, паласы… Детишки приходили, костер разжигали, готовили на нем еду и меня угощали… Но менты сказали: тебя здесь убьют – мы будем отвечать. И выгнали оттуда. Теперь вот сижу здесь, во 2-м микрорайоне, по месту своей бывшей прописки. Здесь меня пока не гоняют.
Но тут другая беда: два дня назад ночью пришел ко мне один пьяный бомж, ударил по лицу – вот синяк теперь (показывает на синий кровоподтек под левым глазом - прим. авт.), вчера ночью пришел другой (некий «Андрюха» – прим. авт.). Штаны с меня снял, вон туда подальше к дереву отволок - видимо, хотел изнасиловать. Я не дала, он меня и ударил (показывает на внушительных размеров синяк под правым глазом - прим. авт.). Потом штаны мои куда-то забрал, и я теперь вот под этим одеялом сижу без штанов…
На днях одна женщина приходила, говорит, мол, она с еще несколькими жильцами написала заявление в хокимият (администрацию - прим. авт.), чтобы меня пристроили в какой-нибудь дом инвалидов. Не знаю, стоит ли мне на это надеяться. Но если не помогут, лучше уже замерзнуть – так я устала от этой собачьей жизни…