Предлагаемая ниже публикация подготовлена на основании рассказа Диларам Ибрагимовой, матери того самого «отчисленного» слушателя курсов – Мухаммаджона Оллоназарова (до недавнего времени он носил другую фамилию - Адамбаев). Прежде чем обратиться в нашу редакцию, она, по ее собственному признанию, «прошла все круги чиновничьего ада», пытаясь получить ответ: почему ее сын, выполнивший все требования конкурса, и уже после объявления приглашающей стороны о его зачислении на бесплатную учебу для получения степени бакалавра в Китае, вдруг оказался исключен?

Благодаря соглашательской позиции узбекских учредителей института женщине так и не удалось приподнять «завесу секретности», окутывающую это учебное заведение. В немалой степени и потому, что должностные лица из инстанций контроля и защиты, которые должны защищать конституционные права граждан, и к которым Диларам Ибрагимова обращалась за помощью, занялись привычным «отфутболиванием» или отделывались отписками, возвращая ее жалобы тем, на кого она, собственно, и жаловалась.

Обнадеживающее начало

В августе 2015 года 16-летний Мухаммаджон Оллоназаров, сын Диларам Ибрагимовой, стал слушателем курсов института Конфуция при Ташкентском институте Востоковедения (ТашГИВ). Это узбекско-китайское учебное заведение было открыто в мае 2005-го в соответствии с соглашением между Министерством образования КНР (при соучредительстве госуниверситета города Ланьчжоу) и Министерством высшего и среднего специального образования Узбекистана.

Отметим, что институт Конфуция в Ташкенте нельзя называть вузом (по документам, он является просто образовательным учреждением) – в нем не выдают дипломов о высшем образовании. Это своеобразная «стартовая площадка»: его выпускники, набрав необходимое количество баллов по международному экзамену, могут поступить на бесплатной основе в один из китайских вузов (в самом Китае), включенный в перечень университетов-грантодержателей для иностранных претендентов.

По данным СМИ, в настоящее время в институте работают 15 преподавателей китайского языка, 5 из которых являются волонтерами с китайской стороны, и 10 преподавателей из ТашГИВ. Общее количество постоянных слушателей на 2016-2017 годы превысило 550 человек. Ежегодно в нем обучается более 350 слушателей (изучают китайский язык, предметы, имеющие отношение к культуре этой страны), а с момента учреждения в нем отучились 3842 слушателя. Обучение платное, его стоимость каждый год меняется в сторону увеличения, кроме того, еще надо оплачивать членские взносы, что предусмотрено Уставом института.

В общем, три года юноша прилежно учился, демонстрируя способность к китайскому языку (и не только к нему: в общей сложности, кроме родного узбекского, он владеет русским и тремя иностранными языками); родители-пенсионеры дисциплинированно оплачивали его учебу и немалые по местным меркам членские взносы.

«Тогда директор института Конфуция с узбекской стороны Саодат Носирова (кроме нее есть еще и директор с китайской стороны – авт.) нас лично заверила, что, если он будет хорошо учиться и сможет успешно сдать экзамены HSK/HSKK (стандартизированные квалификационные экзамены по китайскому языку, устный и письменный, для лиц, не являющихся его носителями – ред.), то его примут на дальнейшее грантовое обучение в один из университетов КНР, - рассказывает Диларам Вапаевна. – Мухаммаджон не подкачал: прекрасно сдал экзамены, набрав достаточное количество баллов (HSKK – 72 балла из 100 возможных и HSK – 228 из 300 возможных). Затем с ним провели собеседование восемь авторитетных преподавателей-носителей языка, которые остались вполне довольны его уровнем знаний. Мы, родители, снова заплатили за сдачу экзаменов (более 930 тысяч сумов - $116) и за юридическое подтверждение пакета документов, направляемых в китайские вузы».

31 марта Мухаммаджон зарегистрировался на требуемом международном сайте и отправил документы в университет китайского города Сиань, включенный в перечень университетов, которым предоставлены квоты по приему иностранных претендентов на бесплатное образование (гранты). Однако, по словам его матери, это учебное заведение на протяжении 72 дней, вплоть 12-го июня, через определенные промежутки времени и под разными надуманными предлогами возвращало документы назад (в электронном виде), мотивируя это тем, что там якобы имелись ошибки, хотя их и не было. На самом деле его представители по каким-то своим причинам просто мурыжили поступающих.

Расстроенный юноша, не теряя надежды, решил передать свои документы в другой университет - города Ланьчжоу, который входит в вышеназванный перечень грантодержателей, к тому же является соучредителем института имени Конфуция в Ташкенте. Следует заметить: согласно правилам, это образовательное учреждение лишь организовывает прием претендентов по международным экзаменам, но оценки по ним выставляет уже Департамент (штаб-квартира) по продвижению китайского языка за рубежом «Ханьбань». То есть, выпускники института Конфуция, успешно сдавшие экзамены и набравшие необходимое количество баллов, могут стать обладателями бесплатного гранта для дальнейшего продолжения учебы в одном из выбранных ими китайских университетов. Если же претендент, выучив язык, решит поступить в китайский вуз самостоятельно, то обучение для него, скорее всего, будет платным.

Отказ без объяснений

Несмотря на набранные в ходе тестирования высокие баллы, приглашения учиться на безвозмездной основе в Ланьчжоуском университете КНР молодой человек, мечтавший стать профессиональным китаеведом-синологом, не дождался. Хотя до случившегося упорно учил не только китайский язык, но и историю этой страны, не позволяя себе отдыхать даже по выходным. А самое удручающее, как признался Мухаммаджон позже матери, – отсутствие каких-либо обоснований отказа в гранте, отчего он до сих пор чувствует себя обманутым.

«И это притом, что 16 июня университет города Ланьчжоу электронным письмом сначала оповестил моего сына о его зачислении на бесплатное обучение в этом вузе, но ровно через шесть дней вдруг приходит сообщение о том, что ему отказано в гранте. При этом не было сказано ни слова об истинных причинах отказа», - продолжает собеседница АзиаТерры.

В электронной переписке с Мухаммаджоном от 16 июня китайская сторона извещает: «Согласно международному образованию по китайскому языку мы зачисляем вас для обучения на степень бакалавра, учитесь старательно», а уже 22 июня следует непонятное: «После оценки комиссии вы не включены в список студентов, получающих грант».

Столь же противоречивые ответы получили и другие слушатели, учившиеся вместе с Оллоназаровым в ташкентском институте Конфуция. Даже человеку, слабо разбирающемуся в юриспруденции (а у Диларам Ибрагимовой юридическое образование) ясно, что электронное сообщение о зачислении в университет равнозначно заключению двустороннего договора. Односторонний же отказ от исполнения обязательств и одностороннее аннулирование договора в корне недопустимы, во всяком случае, в цивилизованных странах.

Как позже выяснилось, тех, кто сначала получил подтверждение о своем зачислении на бакалавриат выбранного ими китайского вуза, а следом – неожиданную «оплеуху», набралось несколько десятков. Многие до сих пор не могут оправиться от психологического удара в связи с беспричинным отказом. А это, заметим, весьма талантливая часть узбекской молодежи, стремящаяся получить профессию за счет своего ума, трудолюбия и настойчивости.

Узбекско-китайский институт имени Конфуция. В центре - Татьяна Каримова. Фото с сайта учебного заведения

23 июня администрацией УКИК устно было сказано, что Мухаммаджону Оллоназарову и другим его товарищам по несчастью отказано в направлении приглашения на грантовое обучение по выбранным ими вузам Экспертной комиссией Министерства народного образования КНР «Ханьбань» (Hanban – это главное управление сети институтов Конфуция по распространения китайского языка по всему миру). И вновь о причинах странного «отчисления» ни слова.

Письменный ответ со стороны руководства Института Конфуция в Ташкенте был направлен заявительнице 28 июня. В нем говорилось, что по вопросам о предоставлении грантов «следует обращаться на официальный сайт штаб-квартиры «Ханьбань».

Однако, как прозвучало позже от учредителя с узбекской стороны, там никаких ответов не предоставляют. Круг замкнулся?..

Великая китайская тайна

Оказалось, что правила, предусматривающие порядок и сроки приема-рассмотрения документов, а также условия зачисления абитуриентов на грантовое обучение, на официальном сайте Ташкентского института имени Конфуция почему-то отсутствуют.

«Только после того, как мы оплатили трехлетнее обучение и членские взносы, а затем, в декабре прошлого года, еще и экзамены, нам стало известно, что в марте 2018-го администрация института Конфуция вывесила указанные правила на доске внутри здания, да и то почему-то только на китайском, - говорит Ибрагимова. - По словам директора Носировой, в этих правилах отражено, что китайская сторона никаких обязательств по приему абитуриентов на грант на себя не берет. А ведь многие из молодых людей даже не достигли совершеннолетия, естественно, они не могли правильно понять и оценить условия поступления, из родителей же никто не знает этот язык».

Как юристу, ей хорошо известно, что, поскольку Ташкентский институт имени Конфуция находится в юрисдикции Узбекистана, значит, его деятельность в обязательном порядке должна вестись в законодательном поле страны. Об этом говорится и в нормативных документах о создании Института имени Конфуция в Ташкенте.

Но если иностранный институт организовывает проведение международных экзаменов на суверенной территории Узбекистана, где участниками данного конкурса являются граждане последнего, а также информирует и консультирует претендентов по вопросам поступления «на грант», - эта деятельность должна соответствовать порядку, изложенному в статье 976 Гражданского кодекса РУз («Организация публичного конкурса»), в соответствии с которой, «объявление о публичном конкурсе должно содержать условия, предусматривающие существо задания, критерии и порядок оценки результатов работы или иных достижений, место, срок и порядок их представления, размер и форму награды, а также порядок и сроки объявления результатов». Именно конкурса: ведь если проводятся платные экзамены, а затем по их результатам осуществляется отбор претендентов, то это конкурсное мероприятие. Ведь даже сами правила называются «Правила участия в конкурсе стипендий Института Конфуция в 2018 году» (перевод сделан институтом Конфуция на базе Уральского государственного университета в России (УрФУ). Однако в реальности ничего из этих требований выполнено не было.

«У нас есть подозрения, что для обучения по гранту были оставлены некоторые соискатели, набравшие менее высокие баллы, а с более высокими, напротив, оказались исключены. При этом, несмотря на неоднократные требования родителей, сведения о поступивших так и не были обнародованы. Может, у этой категории молодежи для получения гранта оказались какие-то более весомые аргументы? Если это не так, то почему в соответствии с требованиями той же статьи 976 ГК нельзя открыто опубликовать, кто и с какими результатами был оставлен «на гранте»? Для чего такая конспирация? И почему не выдержаны обещанные нормы квоты, ведь это уже нарушение?» - задается вопросами мать несостоявшегося студента китайского вуза.

К тому же, такие документы, как конституция институтов Конфуция и Положение об институте (что это, неясно, но на них есть ссылки в Уставе института и других документах), на которые в устном порядке любит ссылаться руководство образовательного заведения, нигде не афишируются, не публикуются и на руки никому не выдаются.

Диларам Ибрагимова уверена, что не надо быть экспертом, чтобы, сопоставив три вещи, – вездесущую рекламу сертификатов HSK/HSKK, официальные документы Министерства народного образования КНР (во всяком случае, так написано в их рекламных текстах) и документ об условиях поступления, опубликованный, кстати, китайской же стороной, с официальными ответами ТашГИВ и Минвуза, понять, что претендентов на китайский грант попросту водят за нос.

«Согласно законодательству Узбекистана и нормативным документам о создании Узбекско-китайского института им. Конфуция, этот институт обязан соблюдать законодательство нашей республики. Проведённый конкурс должен был проводиться в соответствии с вышеприведённой статьёй Гражданского кодекса РУз, т.е. максимально прозрачными должны были быть как его условия, так и результат (у себя в стране или в других странах они могут проводить конкурс по своему законодательству или законодательству той страны, где объявлен подобный конкурс). На самом деле, в Узбекско-китайском институте Конфуция всё время говорилось (устно), что всё решают набранные при экзамене баллы, т.е., чем выше балл, тем выше и вероятность выигрыша гранта.

В отличие от Сианьского университета, на который было потрачено целых 72 дня, и при этом не последовало никакого конкретного ответа, Ланьчжоуский университет сразу же после собеседования сообщил о зачислении Мухаммаджона на учебу. Теперь же в устных и письменных ответах руководства Ташкентского Института Конфуция говорится, что университеты по вопросам гранта ничего не решают, а решает именно «Ханьбань», и только после зачисления в них.

Но, во-первых, согласно вышеназванным правилам, при подаче документов в китайский вуз они подаются не в любой университет, а в соответствии с особым перечнем. А те, в свою очередь, принимают претендентов лишь в том случае, если у них имеются «грантовые» места, т.е. существует квота приёма, в том числе и для них (как и для каждого из институтов Конфуция). Во-вторых, претендент не просто подаёт документы для поступления при любых условиях, а претендует именно на грантовое (бесплатное) обучение. В этих обстоятельствах утверждать, что вопрос предоставления гранта решается «Ханьбанем» лишь после зачисления претендента в университет, по меньшей мере, странно! Тем более, ни в каком официальном документе внятно об этом «условии» не говорится. И все эти официальные лица наотрез отказываются публиковать списки лиц, получивших грант и набранные ими баллы. Конечно, тут кроме нарушения требований узбекских законов об объявлении результатов конкурса, возникают обоснованные подозрения в законности проведённого конкурса. А самое поразительное в этих ответах руководства ТашГИВ - утверждение о том, что «отрицательное решение экспертной комиссии «Ханьбань» МНО КНР о предоставлении гражданам Узбекистана государственного гранта на учёбу в вузах принимается без указания мотивов и причин».

«Зачем же тогда объявляли конкурс, его правила и условия?! И где вообще элементарное уважение к человеку и его правам, зачем же люди тратили своё время, энергию и деньги на это мероприятие? Но получается, что главный вопрос – о набранных баллах, здесь вообще не стоит! Тогда какие реальные критерии принимаются во внимание и почему они не оглашаются, почему списки грантополучателей засекречиваются?», - недоумевает Ибрагимова.

Ее сомнения подкрепляются и явными противоречиями в ответах Института Конфуцияпри ТашГИВ. Если в первом, от 28 июня, его руководствосоветовало Ибрагимовой для получения ответов «обращаться на официальный сайт «Ханьбань», то в более позднем, от 23 июля, проректор ТашГИВ и замминистра пишут, что «Ханьбань» МНО КНР не отвечает на запросы иностранных претендентов касательно причин предоставления или не предоставления им бесплатного образовательного гранта».

Судя по его содержанию, учеба в Институте Конфуцияи получение сертификатов, равно как и регистрация на сайтах вузов и министерства народного образования, «не дают права и оснований требовать зачисления претендента в список получателей правительственного гранта КНР». А общий вывод таков: «Институт Конфуция при ТашГИВ не имеет права обращаться в «Ханьбань» МНО КНР и/или в любой университет КНР с просьбой рассмотреть тот или иной вопрос, связанный с предоставлением правительственного гранта КНР».

«Если бы мы изначально были осведомлены обо всём этом, кто бы сдавал эти экзамены, да еще и платил за них около миллиона сумов! И при этом китайские чиновники столь высокомерны, что даже не считают нужным отвечать на наши письма», - говорит мать Мухаммаджона.

«Мы для них или они для нас?»

Примечательный факт: 30 мая 2006 года Минюст РУз зарегистрировал Устав Ташкентского института имени Конфуция, согласно которому последний «является международным негосударственным некоммерческим образовательным учреждением и действует на основе Конституции Республики Узбекистан, законов Республики Узбекистан «О негосударственных некоммерческих организациях», «Об общественных организациях» и других законодательных актов республики и настоящего Устава».

Однако при знакомстве с правовыми основаниями деятельности Ташкентского института имени Конфуция и ответами-отписками госчиновников, не покидает ощущение, что у узбекской стороны существуют только обязательства, а у китайской – только права. То есть, получается, что китайцы, продвигая по миру свой язык и культуру, не только могут отказать иностранным претендентам в гранте без каких-либо оснований, независимо от набранных ими баллов, но и выкинуть любого из них уже после зачисления в вуз, даже не утруждая себя объяснением причин. Представители же Узбекистана в ответ на подобное отношение к собственным гражданам безропотно молчат.

Смущает и сама формулировка о «негосударственном» образовательном заведении, созданном при государственных структурах двух стран, подконтрольном и подотчетном им же: а не закралась ли здесь какая-нибудь юридическая неточность или ошибка? Очень сомнителен и статус «некоммерческого». Но оставим в стороне интересы китайцев – у них свои цели (продвижение китайского языка и культуры, во всяком случае, так написано в учредительных документах института Конфуция). А какая выгода Узбекистану от функционирования на его территории учебного заведения с отнюдь не прозрачным «загадочным» статусом? Почему государственные органы безучастно наблюдают за нарушением интересов собственных граждан? По какой причине Минвуз Узбекистана на протяжении долгих лет предпочитает не вмешиваться в ситуацию, не требует законных и справедливых условий поступления «на грант» и не защищает прав своих подопечных? Ведь контроль за исполнением межгосударственного Соглашения об учреждении в узбекской столице Института Конфуция возложен именно на него.

«Разве мы имеем дело не с ответственными должностными лицами суверенного Узбекистана, а с запуганными вассалами Китая?! – возмущается Диларам Ибрагимова. – Я никак не могу согласиться с предоставленными доводами. Во-первых, в части 3 статьи 2 ГК РУз указывается, что «правила, установленные гражданским законодательством, применяются к отношениям с участием иностранных граждан, лиц без гражданства и иностранных юридических лиц». А деятельность Ташкентского института Конфуция осуществляется на нашей территории. Во-вторых, согласно прописанному в «Правилах участия в конкурсе стипендий Института Конфуция в 2018 году», «Ханьбань» передала права на прием и подачу документов на грантовое обучениеиностранным институтам Конфуция, независимо от того, где проходит обучение. А раз так, то узбекская сторона тоже должна нести ответственность за происходящее, в том числе и за прозрачность проведения состязательного конкурса, который должен соответствовать требованиям статьи 976 ГК».

Нарушения никого не интересуют

Обращаясь за правовой защитой в многочисленные инстанции, включая Национальный центр по правам человека, Посольство КНР в Узбекистане, в Комитет по международным делам Законодательной палаты Олий Мажлиса и Союз молодежи, Диларам Ибрагимова не уставала повторять, что уже не добивается зачисления своего сына в список получателей правительственного гранта КНР, а лишь указывает на нарушения законов Узбекистана при проведении этого конкурса и требует разобраться по существу.

За время утомительных хождений у неё была лишняя возможность убедиться, насколько безответственно относятся сотрудники госорганов к обращениям граждан – они их даже не читают, не то чтобы изучать.

«3 августа меня вызвали по телефону в Мирабадский районный департамент по борьбе с экономическими и валютными преступлениями при генпрокуратуре и, внимательно выслушав мою историю, пообещали помочь. Однако 7 августа мое заявление с жалобой на бездействие Минвуза было перенаправлено самим нарушителям… МИД тоже ограничился пересылкой моей жалобы в то самое образовательное заведение. А Национальный центр по правам человека мое обращение переадресовал в горпрокуратуру. Схожим образом поступило и руководство Союза молодежи, которое вроде бы должно заниматься защитой и поддержкой отечественной молодежи», - повествует Диларам Ибрагимова.

Но самые большие нарекания вызывает бездеятельность прокуратуры, сотрудники которой проявляют чудеса изворотливости, лишь бы поскорее отмахнуться от назойливых жалоб. Так, например, в своей отписке Ибрагимовой от 18 июля заместитель начальника управления генпрокуратуры, советник юстиции Ш. Б. Хусанбаев, перенаправляя ее заявление всё в тот же бездействующий Минвуз, не глядя, написал, что «обращение (…) направляется для рассмотрения (…) о несогласии с действиями должностных лиц Чирчикского технического профессионального колледжа…».

Еще пример подобного отношения. 23 июля прокуратура Мирабадского района, ни разу не вызвав Ибрагимову к себе и не выслушав ее доводов, тем не менее, дала ответ, который слово в слово, даже с теми же орфографическими погрешностями, был переписан с ответа официальных лиц института Конфуция при ТашГИВ. То есть, никакой проверки фактов, никакого разбирательства с ее стороны не было. Но через неделю, 30 июля, после выдачи на руки официального ответа, ей позвонили оттуда же, и тоном, не терпящим возражения, стали требовать, чтобы Мухаммаджон явился к ним. А когда возмущенная мать возразила, сказав: «Почему вы вызываете сына сейчас, если уже неделю назад закончили свою «проверку»? Почему не вызываете меня, если автором заявления являюсь я? Тем самым вы нарушаете мои права на участие в проверке, предусмотренные законом «Об обращениях физических и юридических лиц», - тут же положили трубку и больше не звонили.

Спустя рукава отнеслось к своим обязанностям и управление по правам человека при Минюсте, продержав обращение заявителя более двух месяцев. При этом так называемые слуги закона не стали утруждать себя обоснованием своих ответов ссылками на какой-либо законодательный или подзаконный акт. А ведь госчиновники в первую очередь должны были встать на защиту нарушенных прав граждан Узбекистана.

По мнению Диларам Ибрагимовой, контролирующими органами должен был поставлен вопрос о целесообразности дальнейшего функционирования института Конфуция в Узбекистане.

«Уверена, в Китае ответственные лица себе такого бы не позволили: за коррупцию и должностные нарушения там карают строго, вплоть до смертной казни. Насколько мне известно, на сегодняшний день три университета США, а также вузы Канады, Японии, Австралии, Швеции, Франции, Якутии (РФ) и ряда других стран расторгли свои договора об учреждении институтов Конфуция за нарушение договорных условий и прав человека, безапелляционные указания, юридические и прочие разногласия, поскольку не были намерены терпеть чужеземный диктат на своей территории. Считаю такой подход правильным», - сказала в заключение мать «отчисленного» студента.

В результате всей этой непонятной ситуации одаренный юноша с тягой к языкам не только лишился возможности учиться в КНР, поверив руководству института Конфуция, и полагая, что никаких «непонятностей» с конкурсом не возникнет, он не стал сдавать IELTS (сертификат о достаточном уровне знания английского языка), хотя достаточно хорошо знает английский, и искать турецкие гранты (закончил Алмазарский лицей восточных языков, где учил турецкий, экзамен, по которому сдал на «отлично»). То есть, и он, и все остальные ребята не потеряли бы драгоценного времени, а могли бы своевременно подать документы на другие грантовые программы. Впрочем, Мухаммаджон Оллоназаров, пусть и на контрактных основаниях, но сегодня уже является студентом-первокурсником одного из российских вузов…