Издание напомнило, что встрече журналистов с хокимом предшествовал скандал с агрессивным поведением заместителя главы Алмазарского района Ташкента Абдурасула Вахабова, который 14 августа потребовал не снимать его на видео и набросился на оператора, сломав ему штатив видеокамеры. 15 августа Джахонгир Артыкходжаев пригласил корреспондентов Kun.uz Рахматиллу Исраилова, Шерзода Эгамбердиева и Баходsра Ахмедова в городскую администрацию, чтобы обсудить вышеуказанный случай. В ходе встречи один из них записал слова хокима.

Джахонгир Артыкходжаев

16 ноября в сети появились отрывки из этой аудиозаписи, где Артыкходжаев оскорблял журналистов и угрожал им физическим устранением. Слова градоначальника оказались в значительной степени вырваны из контекста. Хотя их все равно можно признать завуалированной угрозой: сначала он утверждает, что может сделать то-то и то-то, а потом заявляет, что делать этого не будет, так как он «не такой человек».

«Сложившаяся ситуация с двух сторон неприглядно представляет редакцию сайта, - высказался по этому поводу публицист Алишер Таксанов. - Если это монтаж из целого разговора с использованием лишь нужных фраз, то это мошенничество, шантаж и подделка. что карается как уголовно, так и подлежит моральному осуждению. Если это реальность, а целая запись - это всего лишь допись после событий (имеется в виду, что «всё объясняющие» слова хокима были специально записаны и наложены позднее – ред.), то журналисты прогнулись, приняли навязанные им правила игры. Тогда это тоже плохо».

Следует отметить, что многие всё равно не поверили в целостность новой записи, будто бы оправдывающей хокима, и указывают, что расставить все точки над i может только публикация её полной версии, причем даже не только публикация, но и проверка на подлинность и отсутствие склеек авторитетными международными экспертами.

Запись №2 (перевод с узбекского Газеты.uz, некоторые предложения произносятся на русском)

«В наше время мы верили в одно, все следовали этому и верили. Была только одна работа, была построена дорога, был построен Ферганский канал, была сделана большая работа, понимаете. Принудительный труд, хашар…(неразборчиво) - это наши ценности. Завтра они скажут, что служение родителям - это обязательство.

Мы же потеряли эту ценность… Завтра они назовут принудительным трудом служение нашим родителям. Если не вы, то это сделают другие. Мы же потеряли такую ценность, как хашар. Где теперь хашар? Где? Даже собака подчищает хвостом порог дома. Сейчас мы не можем очистить не только улицы, но и [площадку] перед домом, сынок.

Мы же потеряли нашу традицию. Кто это сделал? Вы сами это делали. А? Идёте в школу, направляете микрофон, заявляя, что это принудительный труд. В детстве мы же сами [убирали] снег в школе, или неправильно? Красили парты, красили двери, очищали кладбища. Где это всё? Кто это сделал? Узбеки среди нас, собачьи дети, которые не знали ценностей.

Я же говорю, завтра, как в Америке, в Англии, дети будут говорить: «Папа, меня не ругайте, ты не имеешь права». Будут говорить, если так продолжится…

В религии написано, что зарабатывать деньги на чужом горе, зарабатывать прибыль… вот вы знаете, правильно? Это культура… (неразборчиво).

Нет этого, нет. Не дай бог, если завтра придет враг…Разделили народ и правительство. Раз законно, то мы тоже… (неразборчиво).

Дильфуза Расулова (представитель пресс-службы хокимията – ред.) тоже много раз говорила, что мы должны ладить с прессой. Один раз ладишь, второй раз ладишь, третий раз ладишь… (неразборчиво). А я что?

Неделей раньше продукцию, выпущенную на моем заводе, сайт пачкает в грязи. Пишет: «Монополия», Artel никуда не годится!» Неделей позже, если дать им 10 тысяч долларов, эту же продукцию расхваливают, с пометкой «на правах рекламы»!

Они кто вообще? Они твари последние! Они людские дети или собачьи? Если ты принципиальный, то придерживайся принципов до конца. Скажи: «Я не продаюсь! Твоя продукция плохая, не буду покупать». Беспринципные, грязные, бедолаги!

Сегодня пишут: это человек, а завтра называют нелюдью. Вот ценность. Вот где вина. Я тоже человек, как и все… (неразборчиво). Эту неделю пишут, что здесь заставляют работать [рабочих на строительных объектах] по 12 часов. Следующую неделю пишут, что их не кормят. Будь они прокляты, здесь 3000 человек работают, живут с семьей, супругой, здесь работают. 3000 человек, вернулись из России. Про это никто не пишет. Только негатив. Воооо, сенсация… Знаете почему? (качество записи ухудшается)

Хоть капля пользы от них была, капля пользы для людей? Вы видели, как перегорел этот парень (имеется в виду Абдурасул Вахабов – ред.). Утром идет в шесть часов, возвращается в двенадцать. Вы видели, он как собака [работает]. Никто этого не видел. Он мне никто, честно. Я только сегодня узнал его имя, его же зовут Абдурасул? Он никем мне не приходится. Я общался с ним полчаса, мне стало его жаль.

Проблем много. Куда мы хотим, что мы делаем? Не могу понять. Участником чего вы являетесь? Вот ребята, в жизни всё есть. Есть временное. Есть певцы. Споют одну песню, которая становится хитом, потом их время проходит. Но Шерали [Джураев] - классика. Его музыка не умрет. Правильно?

Но мы перестарались со свободой. Спели все песни, которые хотели. Вот, стало много турецких сериалов, сократили. Всё, закрыли. Тоже правильно. Потому что телеканал вышел за рамки.

Участником чего мы являемся? То, что мы делаем, - это фундаментально? Через 10 лет где мы себя видим? Будем мы или нет? Народ нас примет или нет? Фундамент, который мы сегодня строим, будет через 10 лет или нет? (неразборчиво) Кем вы себя возомнили? Есть ли от нас польза нации, народу или нет?

Честно, хокимы уже не могут просто ходить. Пусть придет ко мне, я работаю здесь полтора года, и докажет, что я взял взятку, сожрал хотя бы один сум нечистых денег. Тогда я не сын своего отца. Каким знаменитым был мой отец, был могущественным человеком в городе…

Я не знаю. Этого парня мне стало жаль. Душа болела… (неразборчивая речь Дильфузы Расуловой)…

Пишите, сколько хотите. Нет проблем, никто вам не препятствует. Но каждый человек сам ответит перед богом. Вы думаете, что благое дело делаете? Наоборот.

Мне интересно, столько проблем у предпринимателей, но пришли именно к нему. Что здесь есть, какой-то интерес? Личный интерес. Не знаю.

Журналист Баходыр Ахмедов: Они [предприниматели] приходят к нам. Говорят, выйду в эфир. Он приходит, мы изучаем [дело]. За день приходит до 300 обращений.

Хоким: Что вы там изучили? В одностороннем порядке вы изучаете. Вторую сторону вы не изучаете.

Журналист Рахматилла Исраилов: Поэтому мы пришли в хокимият. Я не знал, что выйдет этот человек (Абдурасул Вахабов)…

Хоким: кто бы это ни был, можно ли несанкционированно ходить по территории хокимията с камерой?

Баходир Ахмедов: Мы хотели [снять] для себя…

Хоким: Не-не-не. Стой. У тебя при себе нет документа прессы. На одежде нет [логотипа]. Где ты видел его? Несанкционированно. Могу ли я прийти в твой дом с камерой? Какой будет твоя реакция? Я захожу в твой дом, в руке камера, ты меня не знаешь, никакой прессы. Ты расстроишься, если я приду в твой дом? Скажешь «пошел на фиг, убери камеру!», правильно?

Рахматилла Исраилов: Во время служебной деятельности…

Хоким: Во время служебной деятельности, но у вас были документы о выполнении служебной деятельности?

Голос: Были.

Хоким: Где?

Голос: В кармане.

Хоким: Ничего нет. Ты не показывал. «Акажон, добрый день, мы пришли вот отсюда»… По этике спрашивают, можно ли снять на камеру? В журналистике есть такое? Ты вот оказывается учился на юриста, есть такое понятие?

Рахматилла Исраилов: Я пытался спросить, но на мое приветствие он не ответил.

Хоким: Ты пробовал без камеры?

Рахматилла Исраилов: Камера была в стороне, я подошел, сказал, что из Kun.uz, пришли люди. Он разговаривал по телефону прошел мимо меня, мимо камеры. На улице он разговаривал с предпринимателями. Решили, что он с ними общается и сняли на видео…

Хоким: Ты можешь снимать на видео без его разрешения?

Рахматилла Исраилов: Да, во время служебной деятельности.

Хоким: Для личного пользования - можно. Возможно.

Голос (сотрудница хокимията): Если бы вы принесли это, мы бы здесь обсудили.

Хоким: Давайте договоримся. Поговорим по-мужски. Хорошо? Мы решим этот вопрос законным путем. В рамках закона. Не будем вмешивать народ. На сайт не будем выставлять. Смог объяснить? Твои действия оценим по закону, и наши действия. Закон, суд. Что они скажут, то и будет. Если его накажут, получит выговор. Если ты сделал что-то незаконное, то тебя накажем. Но не будем вмешивать народ. Ты согласен на это? Нигде не будем писать про эту ситуацию, между нами. Ты согласен на это? Ты вот юрист, оказывается. Твои действия были верными или нет, на каком основании. Нигде не будешь писать. Все будет в рамках закона. Смог объяснить? Не путай народ в личные дела.

Если согласен, то подавай в суд. Если этот разговор останется между нами… Если до конца, то мы доведем это до конца. Я обещаю, что не буду оказывать давления на суд. Все будет законно. Хорошо?

Договоримся об одном. Если суд признает этого хокима виновным, то я выгоню его. Если ты, то больше не будешь заниматься журналистикой. Выйдешь из игры. За непрофессионализм. Если будет штраф, оплатишь штраф 10-20 МРЗП и пообещаешь, что больше не будешь заниматься журналистикой. Можешь и не говорить. Давайте, на это тоже сыграем. Согласен? Давай, разбивай руки. Со стороны народ не будет вмешиваться.

Я не хочу видеть журналистику в качестве певцов, которые исчезают после двух-трех хитов. Я хочу, чтобы они были развитыми, чтобы весь мир содрогался от их острого пера. Не только в Узбекистане, но и в СНГ, и в других странах. Я хочу, чтобы были такие серьезные компании. Хочу, чтобы они были из Узбекистана. Моя мечта. Хочу, чтобы они были четкими, хорошими. И графики… Аккуратные, в галстуках. Я хочу этого. А не так, чтобы с улицы брали каменщика и позволяли писать все, что он хочет.

Мы теряемся. Вы - певцы, сейчас ваши песни - хиты. Вы, сайты, поете песни, как «Божалар», рэпер Шохрух. Я уважаю профессиональных журналистов. [Владимира] Познера. Получаю удовольствие, когда смотрю его. Он - профессионал. К примеру.

Все, если будет, то будем работать до конца. Но я не допущу, ребята, чтобы вы обидели моих сотрудников просто так. Такими легкими материалами я не допущу этого.

Если найдется вторая сторона… я могу так сделать, что вас махалля не примет. Это я смогу. Так могу сделать, [чтобы] ваши родители издевались. Я так могу сделать, ваши соседи будут стыдиться, когда видят вас. Я могу это сделать.

Что, мне трудно что ли вас объявить геем? Это легко! Легко! Свобода слова! Я за шесть секунд вас посажу в одно такси с геем, и всё! Фотографируют, и вас объявляют геем. Слышали, парень из Kun.uz - гей. Поверишь. Что, мы не можем это сделать? Это технология? Но я на такую низость не пойду. Мои родители такому не учили.

Я могу это делать. За шесть секунд могу сделать! Организовать могу. Или сомневаешься? Но я не такой человек. Я смог объяснить?

Поэтому, ребята, перед тем, как войти в нашу махаллю, перед тем, как кинуть камень в нашу махаллю, хорошо подумайте. Лучше с нами работайте. Если у вас какие-то проблемы будут, помогите нам, чтобы мы решили эту проблему».

Далее – отрывок, отсутствующий на сайте Газеты.uz, его приводит Kun.uz:

«Просто ничего не говорите, и исчезните на три дня. Для проверки. Это называют пранком. Исчезните на три дня, увидите, что будет. Если завтра ты исчезнешь на три дня, и не выйдешь на связь, увидишь, что будет. Я просто говорю исходя из жизненного опыта. Неделю попишут про тебя, а потом все забудут. Всё. Жизнь такая.

Но лучших людей всегда будут помнить. И песни, и произведения. Эркин Вахидов, Абдулла Арипов, их никто не забудет. Правильно? Вот не забывают Абдуллу Кадыри.

Будьте лучшими, нет проблем. Пусть все вас уважают, но для этого надо много работать.

Я не могу дать в обиду Вахабова. Если скажите до конца, то мы пойдем до конца. Если хотите, доведите дело до того, что меня уволят. Мне нечего терять. Но я не дам своего человека. Если он плохо будет работать, то я уволю его через 3-4 месяца, но не сейчас».