Чем национальный парк отличается от заповедника? Пребывание посторонних на территории заповедника строго-настрого запрещено. По национальному же парку всякий может разгуливать сколько душа пожелает. Ведь парк - это биологический резерват, открытый для посещения. Во всяком случае, таким он задумывался...

На протяжении всех 60-80-х годов этот шахтерский поселок, расположенный в нескольких десятках километров от Ташкента, шокировал столичных обывателей невероятным изобилием вещей и продуктов, свободно продающихся в местных магазинах. В эпоху всеобщего дефицита это не только раздражало, но и внушало надежду: скоро так будет повсюду. 

Первого ноября в Коканде произошли массовые народные волнения. Взбешенные начавшимися с утра повальными конфискациями товаров, рыночные торговцы избили налоговых инспекторов, взломали склад, и вернули себе отобранные вещи. Затем они выместили свой гнев на подвернувшихся под горячую руку милиционерах, а также сожгли две машины, принадлежавшие ГАИ и милиции. В этих событиях принимали участие, по разным оценкам, от пяти до десяти тысяч человек. 

По правому берегу реки Зарафшан, от проступающей вдали горной гряды и почти до самого Самарканда, тянется своеобразный оазис - неведомо как сохранившийся до наших дней массив лесных зарослей. Это Зарафшанский государственный заповедник, самый маленький из девяти заповедников, существующих в Узбекистане.

С первого сентября в Узбекистане начали действовать новые правила регистрации частных предпринимателей, торгующих импортными потребительскими товарами. Постановление с соответствующим названием – «О мерах по упорядочению регистрации физических лиц, завозящих товары, предназначенные для коммерческой деятельности» - недавно было принято Кабинетом министров Узбекистана и утверждено президентом Каримовым.

В советское время «непроходными» считались статьи, в которых были: 1) пессимизм; 2) очернительство; 3) тайные стрелы. Зато теперь в Узбекистане тем, неприкасаемых для СМИ, нет вообще. Пиши и публикуй все, что хочешь… 

Раньше их знали все. Некоторые из них обрели такую славу, что их название можно было встретить даже на популярной марке сигарет. Я имею в виду ташкентские кафе, открывшиеся в 60-70-е годы. Они отражали не только быстротечные архитектурные моды, но и меняющийся облик самого города - временами достаточно легкий, временами тяжелеющий. Эти кафе - своего рода бренды, раскрученные торговые марки, штучный товар. Скажешь: возле "Уголка" - и все знают, где это. Хотя не уверены, осталось это кафе или его уже давно нет.

Слово «заграница» неясным образом волнует душу. Еще с советских времен так обозначалось не столько географическое пространство, сколько мираж: место, где есть все и где можно делать все, что хочешь. Попадая туда, люди сбрасывают кожу: затариваются джинсами, эротическими журналами, жвачкой и предаются оргии полнейшего забивания на идеологические принципы. 

Тридцатого марта в 8 утра на посту ГАИ при въезде в Ташкент со стороны поселка Ялангач Кибрайского района взорвалась легковая машина «Тико», начиненная взрывчаткой. Вслед за этим раненая женщина попыталась сесть в рейсовый автобус № 101, но не успела, автобус уехал. Тогда она взорвала себя. С этих событий в Ташкенте началась вторая волна терактов и перестрелок.

Узбекское правительство приняло решение истребить афганских скворцов. Согласно недавно изданному распоряжению, в ближайшее время предполагается «изъять из природы», то есть, попросту говоря, перестрелять 952 тысячи птиц особи «майна». Подготовка к отстрелу ведется полным ходом.

Буханка хлеба, изготовленная в Чирчике, по виду не отличается от буханки, выпеченной в Ташкенте или Кибрае. Однако испробовав исходный продукт чирчикского хлебокомбината, я осознал, что не найду в себе мужества еще раз подвергнуть желудок такому испытанию. Изделие провинциальных хлебопеков оставляет во рту вкус перебродившего кваса, а цвет хлебной мякоти вполне можно охарактеризовать, как «землистый». С восемнадцатого февраля сего года жители Чирчика в приказном порядке обязаны питаться этой биомассой.

Наверняка многие из ташкентцев проезжали через Чирчик, когда выбирались на отдых в горы или на берег Чарвакского моря. Главная улица оставляет прекрасное впечатление, которое подсознательно переносится на весь город. Основные эпитеты – «тихий», «зеленый» и «европейский». Чирчик чем-то напоминает типично курортный приморский городок. И это несмотря на то, что в действительности он самый что ни на есть промышленно-пролетарский – столп и опора промышленности, город химиков и энергетиков. Да еще военных. Чирчикское танковое училище некогда считалось третьим по значимости во всем Советском Союзе.

« - Конечно, я понимаю: должность городского судьи была слишком низка для тебя, - заметил Ходжа Насреддин, - но разве не могли они подобрать должность повыше, например - главного дворцового казначея? Дворцовая казна была бы всегда полна, и все подати взыскивались бы в срок и полностью.

- И еще было бы введено много новых! - подхватил Агабек, распалившись мечтаниями. - Например, подать на слезы...

- Великая мысль! Подать на слезы вызывала бы новые слезы, а новые слезы - новую подать. И так - без конца... Какая необъятная мудрость! Да за одну эту мысль тебя немедленно следовало бы поставить главным визирем!»

В последние дни в жизнь узбекистанцев буквально ворвалось забытое слово – забастовка. Именно по этой причине несколько дней не работали крупнейшие вещевые рынки столицы – «Ипподром», «Чорсу», «Кадышева», «Урюкзар», Юнусабадский рынок, а также ярмарка электроники и бытовой техники по улице Навои. Надо ли говорить, что событие это чрезвычайное? Последняя забастовка в Ташкенте состоялась в начале прошлого века. А базары вообще не бастовали никогда. Что же произошло? Что подвигнуло мирных торговцев на эти беспрецедентные действия?

В одном из романов о России начала прошлого века описывается характерный для того времени случай. Группа молодых интеллигентов, увлеченных революционными идеями, отправляется в народ, чтобы приобщить к ним широкие крестьянские массы. Агитаторам удается собрать полную избу слушателей, которых они горячо призывают «сбросить ярмо угнетения». Сначала выступают с зажигательными речами. Потом читают стихотворения, повествующие о нелегкой крестьянской доле. Поют песни. Крестьяне внимательно слушают, затем один поднимается и спрашивает: «Барин, а сплясать ты можешь?..»