«Дырявое» законодательство
Конституция Узбекистана провозглашает принцип свободы слова, но не гарантирует и не обеспечивает его соблюдение. В статье 67 говорится, что «цензура не допускается». Следует напомнить, что предварительная цензура в республике была отменена только в 2002 году, когда Ислам Каримов, надеясь на благорасположение Запада после начала военной операции в Афганистане, отменил обязательное визирование статей и уволил всех цензоров, а возможная ответственность была переложена на спонсоров и учредителей изданий. Одновременно был создан так называемый отдел мониторинга при Узбекском агентстве связи и информатизации (УзАСИ), сотрудники которого стали внимательно изучать печатные и сетевые публикации, проверяя их на наличие лояльности и отсутствие критичности. Другими словами, цензура приняла новую форму.
Статья 29 Основного закона более обстоятельна: «Каждый имеет право на свободу мысли, слова и убеждений. Каждый имеет право искать, получать и распространять любую информацию, за исключением направленной против существующего конституционного строя и других ограничений, предусмотренных законом». Здесь же имеется дополнение: «Свобода мнений и их выражения может быть ограничена законом по мотивам государственной или иной тайны».
Что такое «каждый» понятно. Это любой человек, то есть даже не журналист, и даже не гражданин Узбекистана. А вот что такое «другие ограничения, предусмотренные законом» и «государственная или иная тайна» нигде не поясняется. Правда, имеется специальный закон о защите госсекретов, но сам список «государственных или иных тайн» тоже засекречен. Так что журналисты вынуждены руководствоваться не внятными законодательными предписаниями, а, что называется, собственным наитием, - является ли секретной информация, которую они собираются предать гласности, или нет.
Все эти и им подобные «исключения» позволяют полностью выхолостить суть тезиса о свободе поиска и распространения информации, и дают возможность представителям власти истолковывать его по своему усмотрению или на основе не раскрываемых подзаконных актов, противоположных закрепленной в законе норме.
В республике действуют и другие законодательные акты, определяющие условия существования СМИ. Это, прежде всего, законы «О средствах массовой информации», «О защите профессиональной деятельности журналиста» и «Об информатизации», а также постановление Кабинета Министров от 24 февраля 2006 года «Основные правила, регулирующие профессиональную деятельность корреспондентов средств массовой информации иностранных государств на территории Республики Узбекистан».
Напрямую они не ограничивают свободу слова и деятельность журналистов, кроме положений об обязательных регистрации СМИ и аккредитации иностранных корреспондентов (и узбекских, сотрудничающих с иностранными изданиями и информагентствами) в МИДе Узбекистана. Но в результате всё равно получается, что иностранным (свободным) дают разрешение на работу в стране только если они «дружелюбно» настроены к власти, а местных загоняют в лакейские проправительственные издания.
Некоторые виды вполне легальной информации нельзя распространять вообще. Например, материалы следствия до суда, а также сведения о частной жизни физических лиц. 6-я статья закона «О средствах массовой информации» запрещает публиковать материалы предварительного расследования без письменного разрешения прокурора, следователя или дознавателя, предварять результаты конкретного дела до принятия судом решения или иным путем оказывать воздействие на суд до вступления его решения или приговора в законную силу». О том же говорится в 9-й статье: «Журналистское расследование не должно оказывать воздействия на ход следственного и судебного процесса».
В условиях массовых репрессий по политическим мотивам и осуждения по сфабрикованным делам предание гласности информации о том, как велось следствие, как составлялось обвинительное заключение и как проводится суд – единственная возможность привлечь внимание к злоупотреблениям, о которых стало известно журналисту, и тем самым избежать заведомо неправосудного приговора. Таким образом, этот запрет направлен не на обеспечение справедливости судебного процесса, а на то, чтобы помешать журналистам рассказывать о выявленных ими в ходе следствия и суда злоупотреблениях и, фактически, обеспечивает поддержку последних со стороны режима.
Статьи 11 и 15 того же закона ограничивают возможности создания СМИ. В первой из них указывается, что права на учреждение СМИ лишены «лица, не достигшие восемнадцатилетнего возраста», «лица, имеющие судимость за совершенное умышленное преступление либо признанные судом недееспособными», во второй – что в регистрации СМИ может быть отказано, если «местонахождение учредителя или одного из учредителей средства массовой информации либо издателя расположено за пределами Республики Узбекистан». По этим же критериям производится «отсев» при регистрации изданий. В соответствии с законом «О средствах массовой информации», в ней может быть отказано, если учредитель или один из учредителей, или издатель находится «за пределами Узбекистана», а также если учредитель имеет не снятую судимость за совершенное умышленное преступление.
В то же время 18-я статья Конституции гласит, что «все граждане Республики Узбекистан имеют одинаковые права и свободы и равны перед законом без различия пола, расы, национальности, языка, религии, социального происхождения, убеждений, личного и общественного положения». Поэтому вышеприведенные пункты закона «О СМИ» открыто противоречат провозглашаемому принципу равенства всех граждан, ставя его почему-то в зависимость от их географического положения.
Не вызывает сомнений, что они имеют целью лишить возможности создавать свои СМИ потенциальных критиков власти, оппозиционеров и разного рода религиозных деятелей, проживающих за пределами страны и зачастую «награжденных» судимостями, поскольку обычные корыстолюбивые уголовники к созданию газет и журналов, как правило, не стремятся. Хотя в эпоху повсеместного распространения интернета этот запрет медленно, но верно утрачивает свое значение.
В законе «О защите профессиональной деятельности журналиста» оговорено право представителя этой профессии «получать доступ к документам, материалам и информации, кроме тех, что содержат государственную либо иную охраняемую законом тайну» (статья 5). Что это за тайна, опять-таки не уточняется. А статья 6-я уведомляет, что журналист обязан «предоставлять объективную информацию». Хотя сама объективность, как известно, понятие субъективное, так что эта обязанность заведомо невыполнима.
В той же статье содержится еще один запрет: «Журналист не может использовать профессиональную информацию в личных целях, публиковать факты о частной жизни физического лица». Схожее положение присутствует и в 6-й статье закона «О средствах массовой информации»: «Запрещается через средства массовой информации порочить честь и достоинство или деловую репутацию граждан, вмешиваться в их частную жизнь». Нарушение этих пунктов, правда, не предусматривало какого-либо наказания, однако в сентябре 2016-го, уже при новом президенте Мирзиёеве, это упущение было исправлено: власти ввели ответственность за сбор или распространение сведений о частной жизни граждан без их согласия.
В соответствии с новой статьёй 461 КоАО, незаконное собирание или распространение сведений о частной жизни лица, составляющие его личную или семейную тайну, без его согласия, влечет наложение штрафа в размере от 10 до 40 минимальных зарплат. Совершение таких же действий после применения административного взыскания уже подпадает под действие Уголовного кодекса и карается штрафом в размере от 50 до 100 МРЗП или исправработами до 2 лет либо арестом до 6 месяцев. Аналогичные действия с тяжелыми последствиями, совершенные из корыстных побуждений либо опасным рецидивистом, наказываются штрафом от 100 до 200 МРЗП, ограничением свободы на 1-3 года или заключением на срок до 3 лет.
По мнению наблюдателей, данный запрет направлен на то, чтобы не допустить утечки информации о женах и детях руководителей государства, об источниках их доходов, их собственности, их тратах и роскошествах. И сама её криминализация направлена на запугивание представителей СМИ, поскольку других причин для этого нет.
Запрет на профессию
Но самым враждебным для журналистов является постановление бывшего премьер-министра, а ныне президента Шавката Мирзиёева «Основные правила, регулирующие профессиональную деятельность корреспондентов средств массовой информации иностранных государств на территории Республики Узбекистан» от 24 февраля 2006 года. В соответствии с ним иностранные журналисты, а также граждане Узбекистана в качестве представителей зарубежных СМИ, не могут работать, не получив аккредитацию в узбекском МИДе.
Основа этого постановления подкрепляется законом «О средствах массовой информации»: «Представительства и представители иностранных средств массовой информации осуществляют свою деятельность в Республике Узбекистан после аккредитации в Министерстве иностранных дел Республики Узбекистан» (статья 29). Приведенная фраза появилась в нем почти через год после выхода вышеупомянутого постановления (то есть, 29-ю статью закона о «О СМИ» под него просто подогнали).
Таким образом, как иностранцам, так и узбекским журналистам было отказано в праве работать на Рейтер, Франс-пресс, Ассошиэйтед пресс, Немецкую волну, Радио Свободу, Би-би-си и другие западные информагентства без разрешения МИДа (а на самом деле Службы национальной безопасности Узбекистана, дотошно проверяющей каждого кандидата на предмет благонадежности). Для многих это постановление стало равнозначным запрету на профессию, поскольку с момента его публикации узбекские корреспонденты зарубежных СМИ, имевшие законное право самостоятельно выбирать, с каким агентством они желают работать, утратили право этого выбора, остались без работы и были вынуждены уехать.
При этом, с точки зрения законности, оно является просто цидулькой, поскольку явным образом противоречит 37-й и 67-й статьям конституции. В первой из них указывается, что «каждый имеет право на свободный выбор работы». Предписание же в обязательном порядке запрашивать для работы в зарубежной газете или агентстве согласие МИДа – это лишение граждан права делать данный выбор самостоятельно. Согласно второй, «цензура не допускается». Однако запрет на работу без официальной аккредитации при МИДе – тоже форма цензуры, только не отдельных авторских материалов, а всего средства массовой информации, по признаку отсутствия или присутствия у него критического настроя, критических материалов.
Кроме того, постановление вступает в противоречие с законом о СМИ, в соответствии с которым «каждый имеет право выступать в средствах массовой информации, открыто высказывать свои мнения и убеждения» вне зависимости от того, разрешает ли ему это делать МИД или нет. И в разрешении последнего на реализацию своего права он не нуждается, поскольку никакие ограничения со стороны Министерства иностранных дел конституцией страны не предусмотрены. А согласно закону «О защите профессиональной деятельности журналиста», «государство гарантирует журналисту свободное получение и распространение информации» (ст. 10). Свободное – это означает несанкционированное кем бы то ни было, в том числе МИДом.
В этом же законе прописано, что иностранный журналист, аккредитованный в Республике Узбекистан, имеет равные права в сборе и распространении информации с журналистом Республики Узбекистан (ст.12). Другими словами, узбекский журналист имеет равные права с уже получившим аккредитацию иностранным корреспондентом, поэтому никаких других шагов для получения некоего статуса он предпринимать не обязан, а принуждение его к этому – открытое нарушение основных правовых положений.
Статья 4 закона «О принципах и гарантиях свободы информации» дает однозначное толкование 29-й статьи конституции Узбекистана, в соответствии с которой «каждый обладает правом беспрепятственно искать, получать, исследовать, распространять, использовать и хранить информацию». Беспрепятственно – это значит без какого-либо особого соизволения МИДа. А каждый, как выше уже говорилось, это каждый, и даже не имеющий никакой аккредитации.
Тем не менее, власти упорно не желают замечать того, что мирзиёевское постановление противоречит и конституции и законам о СМИ. С 2006 года аккредитация предоставляется только абсолютно проверенным людям, о которых достоверно известно, что никаких критических статей от них не последует. Для того это постановление и принималось - конечно, по указанию покойного Ислама Каримова, - чтобы из страны не просачивалась информация о том, что в ней происходит.
Результатом всего этого стало то, что если до мая 2005 года, когда был жестоко подавлен антиправительственный мятеж в Андижане, в Узбекистане насчитывалось не менее полусотни независимых и западных журналистов, то сейчас, по состоянию на начало октября 2017 года, в стране с официальным населением в 32 миллиона человек значатся 34 аккредитованных репортера – примерно по одному на миллион узбекистанцев. Да и то они представляют, в основном, проституирующие российские, китайские, азербайджанские и турецкие СМИ. Многие из них даже не присутствуют в Узбекистане - аккредитация нужна им только для того, чтобы быстро приехать в него в случае каких-либо важных событий. На западные агентства в стране сегодня легально работают ВСЕГО ДВА ЧЕЛОВЕКА, но реально пишущий из них только один – корреспондент экономического подразделения Рейтер.
Из всех посвященных СМИ законодательных актов, в жизни обеспечивается исполнение только постановления об обязательной аккредитации в МИДе, вводящего скрытое лицензирование журналистской деятельности. Того, кто работает на западные СМИ, не имея аккредитации, могут наказать. А журналистов, въезжающих в страну под видом туристов и пытающихся собирать информацию без одобрения МИДа, депортировать. Например, 10 ноября 2016 года в Ташкенте была задержана, а на следующий день выслана немецкая журналистка Эдда Шлагер, 29 ноября - корреспондент газеты «Московский Комсомолец» Екатерина Сажнева. В обоих случаях формальным поводом стало нарушение того самого постановления - обе журналистки встречались и беседовали с местными активистами и представителями творческой интеллигенции.
Но обычно не требуется даже этого. Сотрудники отдела мониторинга ведут «черный список» журналистов, отметившихся критическими публикациями о режиме или ситуации в стране в целом, и высылают их сразу же после прибытия. В 2005-м из Узбекистана был депортирован журналист-международник Игорь Ротарь, в 2012-м – корреспондент BBC Наталья Антелава и российская журналистка Виктория Ивлева, в 2014-м – московский фотограф Константин Саломатин, в 2015-м российский антрополог, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге Сергей Абашин. 1 марта 2017-го прибывшего из Лондона в Ташкент руководителя центральноазиатской службы Би-би-си Хамида Исмаилова не пропустили через погранконтроль в аэропорту Ташкента и в тот же день отправили обратно.
Необеспеченные гарантии
В том, что касается подлинного обеспечения свободы деятельности журналиста и свободы слова вообще, законодательство Узбекистана куда более «сдержанное».
Закон «О средствах массовой информации» запрещает спонсорам и учредителям осуществлять цензуру и вмешиваться в профессиональную деятельность СМИ и их работников, в вопросы производства и распространения информационного продукта редакции, КРОМЕ СЛУЧАЕВ, ПРЕДУСМОТРЕННЫХ В УЧРЕДИТЕЛЬНОМ ДОГОВОРЕ ИЛИ УСТАВЕ. Иначе говоря, в нем, как всегда, присутствует «исключение», на деле являющееся общим правилом. Стоит ли уточнять, что именно так в действительности и происходит…
Статья 14 закона «О защите профессиональной деятельности журналиста» заявляет об ответственности должностных лиц за осуществление цензуры; воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналиста путем необоснованного отказа в аккредитации или неоправданного прекращения аккредитации (на фоне того, что почти все журналисты, работавшие на западные СМИ, были лишены ее, это выглядит смешным – AsiaTerra); нарушение права журналиста на запрос и получение необходимой информации; оказание давления на журналиста, вмешательство в его деятельность; незаконное изъятие материалов и необходимых технических средств журналиста; раскрытие источника информации или имени автора без их согласия. В статье указывается, что нарушение прав журналиста, оскорбление его чести и достоинства, угроза, насилие или посягательство на жизнь, здоровье и имущество журналиста в связи с осуществлением им профессиональной деятельности влечет ответственность.
Справедливости ради надо сказать, что за весь 26-летний период независимости в Узбекистане не было ни одного случая, когда кто-либо из госчиновников, силовиков или судей был привлечен к ответственности за нарушение прав журналиста.
В действительности о соблюдении положений, прописанных в законе «О защите профессиональной деятельности журналиста», - что во время своей работы журналист имеет право быть принятым должностным лицом, производить (…) записи, в том числе с использованием необходимых технических средств, присутствовать на открытых заседаниях суда, в зонах военных действий, стихийных бедствий, на массовых мероприятиях» нет и речи.
Он-то право, может и имеет, да вот должностные лица принимать его не желают, поскольку подобной законодательной обязанности для них не установлено. По этой же причине журналистов редко пускают на судебные заседания, а там запрещают пользоваться фотоаппаратами и диктофонами. В зоны военных действий или стихийных бедствий, когда они происходят, журналистов тоже стараются не допускать.
Систематически нарушается 8-я статья этого закона - о том, что при исполнении профессиональных обязанностей журналист пользуется гарантией неприкосновенности личности и что его преследование за публикацию критических материалов не разрешено. На деле независимые представители этой профессии, особенно с фотоаппаратами, задерживаются милицией постоянно. Об их преследовании говорят и многочисленные суды, по итогам которых одни репортеры до сих пор отбывают заключение, другие отделались большими штрафами.
Совершенно игнорируются положения о защите сотрудников СМИ. 10-й статья закона «О защите профессиональной деятельности журналиста»: «Государство гарантирует журналисту свободное получение и распространение информации, обеспечивает его защиту при осуществлении им профессиональной деятельности. Запрещается вмешательство в профессиональную деятельность журналиста…». Статья 14 того же закона предусматривает ответственность должностных лиц за оказание давления на журналиста, вмешательство в его деятельность; незаконное изъятие материалов и необходимых технических средств журналиста; раскрытие источника информации или имени автора без их согласия.
Однако в том, что они существуют только на бумаге легко убедиться, достаточно доехать до ближайшего поля в сезон уборки хлопчатника и попытаться сфотографировать собирающих его врачей или учителей, а также задушевно поговорить с ними о недопустимости принудительного труда. О том, что может воспоследовать дальше, рассказывается здесь и здесь.
Не менее красноречива история с арестом журналиста Бобомурода Абдуллаева. Он был задержан 26 сентября текущего года, при этом его семья смогла узнать, где он находится, только через два дня. Позже следственная группа МВД и СНБ провела у него в доме обыск и изъяла жесткий диск компьютера. Как выяснилось, после ареста Абдуллаева оформили как подозреваемого по делу о краже, совершенной в Юнусабадском районе Ташкента, то есть открыто сфабриковали причину его задержания.
Общий проистекающий отсюда вывод: законы Узбекистана о СМИ не соответствуют международным стандартам в области свободы самовыражения, так как не гарантируют доступ к общественно-важной информации, более того - специально затрудняют его. Но проблема не только в несовершенном законодательстве, а и в том, что не выполняется даже оно.
Скрытое лицензирование
Официально деятельность СМИ в Узбекистане не лицензируется, то есть получения отдельной лицензии ни для их работы, ни для занятия журналистикой не требуется. Однако это ничего не значит – лицензирование заменено обязательной регистрацией. Все масс-медиа «имеющие постоянное название» должны регистрироваться (исключение – блоги и сайты, не имеющие доменного окончания «uz»). Издания, собственники которых не выполнили это предписание, не считаются полноценными СМИ, а их сотрудники неофициально воспринимаются кем-то вроде «врагов народа».
Центральные печатные издания, информагентства, телерадиокомпании, теле- и радиостудии, в том числе кабельного телевидения и другие электронные СМИ регистрирует Узбекское агентство по печати и информации (УзАПИ), а региональные и столичные - его подразделения в областях, Республике Каракалпакстан и в Ташкенте.
Выбор состава лицензионных органов или принятия ими решений предельно политизирован: владелец СМИ критического характера либо не получит лицензию, либо она через некоторое время будет отозвана. Руководство лицензионных органов назначается именно для обеспечения подобного контроля. Но когда в деле отсутствует политическая подоплека, проявляются иные мотивации. По сообщению «Озодлика», в августе 2016 года сотрудники СНБ Узбекистана задержали гендиректора УзАПИ Амануллу Юнусова, руководившего этим ведомством с 2013 года, по подозрению в растрате. Состоялся ли суд, неизвестно, но в июле он был снят с занимаемой должности, а вместо него назначен Лазиз Тангриев.
Неизвестно, используется ли на практике лишение СМИ регистрации для его закрытия - владельцы закрывшихся изданий обычно помалкивают, надеясь открыть их снова, уже под другим названием, а разглашение случившегося может бесповоротно испортить их отношения с правительственными органами. Последние же всегда объясняют закрытие того или иного издания либо телеканала экономическими причинами (неуплатой налогов, неправильно оформленными документами и т.д.), хотя в кулуарах и говорится о вымогательстве.
В последние годы были вынуждены прекратить работу несколько изданий, успевших стать довольно известными. В конце 2013 года по обвинению в уклонении от уплаты налогов был закрыт новостной сайт Mezon.uz. В том же году перестал работать другой информационный ресурс - Olam.uz, в 2016-м – 12news.uz. Во всех этих случаях причины закрытия публично не назывались, а на неформальном уровне давалось понять о вытягивании денег за продление регистрации. Все эти сайты придерживались провластной ориентации (так что невелика потеря).
Без закона
Одной из немногих положительных сторон узбекского законодательства о СМИ можно назвать присутствующее во всех трех законах, посвященных этой сфере деятельности, положение о том, что если международным договором, заключенным Узбекистаном, установлены иные правила, то применяются правила международного договора.
Таких договоров два: Всеобщая декларация прав человека, к которой Узбекистан присоединился в 1991 году, и Международный пакт о гражданских и политических правах, подписанный в 1995-м. В обоих говорится, что каждый человек имеет право на свободное выражение своего мнения, которое включает свободу искать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ.
Но даже эти немногие защитные механизмы по указанию узбекских властей могут быть отменены или приостановлены в любую минуту, причем не только с какими-либо ссылками на чрезвычайную ситуацию, но и без всяких объяснений, что время от времени и происходит.
Наглядный пример: в соответствии с конституцией покойный президент Ислам Каримов в 2007 году уже не имел права баллотироваться на третий президентский срок, но он нагло проигнорировал этот запрет, и ни одно официально зарегистрированное СМИ в Узбекистане не отважилось напомнить о нем. Напротив, они, как по команде перестали упоминать о содержащей это ограничение 90-й статье Основного закона, а также использовать словосочетание «третий срок», а позже, в 2015 году, когда Каримов выдвинулся в очередной раз, и «четвертый». Понятно, что статус обычных законов ниже, чем конституции, так что в случае необходимости власти не обращают, и не будут обращать на них никакого внимания.
Никаких юридических средств защиты для журналистов в Узбекистане не существует, поскольку они преследуются по прямым распоряжениям правящей верхушки. Судьи и прокуроры точно выполняют все указания того ведомства, которое вело следствие – МВД, СНБ или прокуратуры, и просто озвучивают спущенный им приговор, вне зависимости от вины или невиновности подсудимого. Правда, его могут признать виновным не по всем предъявленным статьям, а лишь по некоторым (бывали и случаи амнистии). Судебные процессы такого рода не слишком часты, но это только потому, что независимых журналистов в Узбекистане осталось немного – десяток-другой на всю страну.
В 2008 году по обвинению в хранении и продаже наркотиков к 10-летнему заключению был приговорен корреспондент издания Uznews.net Салиджон Абдурахманов, в 2009-м по обвинению в вымогательстве и подделке документов 12,5 лет получил журналист Дильмурод Саидов, в 2010-м по обвинению в участии в незаконных религиозных организациях к 6 годам был приговорен заместитель главного редактора узбекской спортивной газеты «Чемпион» Хайрулло Хамидов (в 2015-м освобожден). В том же 2010-м судили фотографа-документалиста Умиду Ахмедову, журналистов Владимира Березовского и Малика Бобаева (всех за клевету и оскорбление), в 2012-м – журналистов Виктора Крымзалова и Елену Бондарь, в 2013-м на 15 суток посадили журналиста Сергея Наумова, в 2014-м судили Саида Абдурахимова, в 2015-м – Игоря Бирюкова и Барно Худаярову (ее приговорили к 5 годам и 4 месяцам заключения). Оправдательных приговоров журналистам ни разу не выносилось.